Свадьба беременной Золушки - [17]

– Нет, я сегодня проведу ночь в другом месте. Пишите. – Она продиктовала адрес родителей.

Вадим записал, почувствовав, что его это задело: «проведу ночь в другом месте»… Фу-ты ну-ты – королевна. Но было отчего-то немного обидно. Про Костика, который, по их данным, до сих пор числился в действующих кавалерах, они все знали. Служба безопасности доложила. А вот про «другой адрес» информации не было. Хотя… Личная жизнь Юльки к делу не относилась…

Юлька вышла в приемную. Шефа нигде не было.

«Спрятался, работорговец», – удовлетворенно подумала Юлька и села добивать перевод.

Выйдя с работы, она потащилась к метро: до родителей на маршрутке не доедешь. В метро, как всегда, была давка. Злые, усталые сограждане ожесточенно пихали друг друга, пытаясь втиснуться в вагон. Теплая одежда мешала развернуться в полную силу, поэтому толпа лишь невыразительно колыхалась, компенсируя недостаток активности смачными замечаниями в адрес друг друга.

– Бабуля, что вы лезете в метро, вам на кладбище пора, а вы место в общественном транспорте занимаете, – злобно бубнил дородный дядька, пытаясь оттереть маленькую бабульку. Но бабулька была верткая и цепкая, она повисла на хлястике пальто впереди ползущей девицы и сдаваться не собиралась.

– Лежала бы себе в тишине и покое, так нет – топчется тут, антиквариат, – не унимался скандальный дядька.

– Туда и еду, милый, – успокоила его бабка.

– Куда «туда»? – Не ожидавший такого мирного ответа скандалист опешил.

– Так на кладбище, родимый!

– Чего это, пошутить решила, мамаша?

– А знаешь, как холодно в земле-то лежать, вот мы и ходим в метро греться, – обернулась к нему «мамаша» и клацкнула вставными челюстями. Толпившиеся рядом подростки заржали и занесли бабку в вагон. Дядьку отбросило людским течением от дверей, и он остался ждать следующего поезда. Юлька тоже осталась, на нее не хватило места. Некоторое время она безуспешно пыталась вжать в вагон даму в лохматой мохеровой шапке, но объемистый зад тетки не уминался. Примять его смогла только закрывающаяся дверь вагона, и она увидела лишь довольную физиономию счастливой пассажирки.

Юлька втиснулась в следующий поезд. Толпа гомонила и не давала сосредоточиться. Рядом стоящий ребенок старательно изображал разговор по игрушечному мобильнику. Юлька дарила такой Люсиной дочке на день рождения и сразу узнала картинку на дисплее. Дисплей был пластмассовым, а картинка наклеенной. Она устало отвернулась от юного «бизнесмена», оравшего в свою трубку, чтобы пароход без него не покупали. Рядом терся недавний скандальный дядька. Он суетился и пыхтел сзади. В Юлькину ногу что-то уперлось, потом это «что-то» поползло наверх. Мало того, что это было возмутительно, было еще и ужасно больно, явно назревал синяк, и она резко развернулась. Нахал стоял, опустив глаза, и шевелил руками. Увидеть, что именно он делал, было невозможно, поскольку люди были притиснуты друг к другу, как сельди в бочке. Но, судя по судорожным движениям его плеч, он был страшно занят каким-то важным делом. Юлька даже догадывалась, каким. Ей надоело оглядываться, как раз в этот момент что-то рванулось вверх у нее между ног и больно стукнуло по самому интересному месту. Она резко развернулась и схватила мужика за грудки. Ее голос перекрыл шум поезда. В свое выступление она вложила напряжение и обиды последних дней. Суть речи сводилась к следующему: во-первых, лечиться, лечиться и лечиться, во-вторых, было предложено вылечить его немедленно своими, то есть Юлькиными, силами путем ампутации лишних частей тела, в-третьих, идти по адресам, перечень которых она не постеснялась озвучить, ко всеобщему удовольствию. Народ, не имевший возможности почитать в такой давке, искал развлечений. Юльку слушали, затаив дыхание.

Дядька даже не сразу понял, что обличительная речь адресована ему. Пространство вокруг них с Юлькой слегка разрядилось, и Юлька получила возможность отодвинуться от наглеца. Когда она опустила глаза, то пожалела, что сейчас не ее остановка. Дядька был абсолютно не виноват. В этой давке у него расстегнулся «дипломат», который он и пытался застегнуть. Но, поскольку в момент захода в вагон чемоданчик попал как раз между Юлькиных коленок, чего владелец, конечно, не знал, так как заглянуть вниз не представлялось возможным, мужик стал пытаться поднять имущество повыше, дабы защелкнуть замочки. Но что-то мешало. Это «что-то» оказалось Юлькой. Красная как рак, она вылетела из вагона под всеобщее неодобрение и визгливое выступление оскорбленного мужика.

Да уж, если жизнь пошла кувырком, то так будет во всем.

Юлькин палец впился в розовую пупочку родительского звонка. За дверью раскатилась соловьиная трель, и дверь немедленно распахнулась. На пороге стояла мама с соответствующим моменту трагизмом в лице. Не дав Юльке даже скинуть дубленку, мама обняла ее и запричитала:

– Девочка моя милая, как же тебе тяжело, что тебе пришлось пережить.

На самом деле Галина Даниловна не знала, что пришлось пережить дочери, но очень хотела узнать.

Чтобы оттянуть момент объяснений, Юлька спросила:

– А где папа?

Папа не замедлил явиться. Чмокнув дочь в щечку, он тоже вопросительно уставился на нее.