Набираю Лёхин номер один раз, второй, третий, он сбрасывает звонки. Скребу ногтями трёхдневную щетину, оставляя на щеках кроме пятен ещё и полосы. Кофеманы отходят, прячут глаза. Наверное, перешёптываются, мол, шефу кофе не достался, а ночка тёмная была.
Лёха!
Не берёт.
Пойду перекурю.
Выхожу. А там — здрасьте, пожалуйста, вот он Лёха! Любезничает с Лерой из пиара, гляди ты! Иду к ним, впечатывая в асфальт каждый шаг.
— А у меня свободное место в палатке, — слышу Лёхин голос, вытягиваюсь вверх, изменяясь в росте. Свободное место в палатке у него? Да что ты!
— Эй, коллеги! — поезд, стой, раз-два. — Как насчёт кофе? — замечаю в руках у Лёхи и зёрна, и воду, и молоко для капучино. — Кому-то очень хочется лишиться премии, ага?
— Так ведь рано, шеф!
— Да что ты! Который час? — Лёха смотрит на часы. Рабочий день начался N минут назад. Ни он, ни Лера не отметились на стойке прибытия, а значит, опоздали на работу, а значит, премиальные долой.
— Кофе где?
— Ща всё будет, шеф, — Лёха отворачивается, но недостаточно быстро, и я вижу, как он скалится, обнажая жёлтые зубы с неровной кромкой. Кому он место предлагает в палатке, я не понял?
— Коллеги, коллеги, — быстрым шёпотом, оглушая «г», говорит Лера. Получается «калеки». Кто здесь калеки, интересно? — Это я виновата. Собираю группу наших на байках в Суздаль на фестиваль. Логотипы компании, все дела, реклама. Тома с телевизионщиками договорилась: интервью, съёмки… Сан Саныч, поехали с нами, а? Выезжаем с Курского в субботу утром, возвращаемся в воскресенье.
— Суздаль — это где? — я смотрю на крестик у Леры в декольте. Она нервничает, грудь вздымается, крестик меняет положение. Переводит стрелки, ясно же.
— От Владимира 30 километров. У тебя есть байк?
— Нет.
— Готов купить?
— Не вопрос. Поможешь выбрать?
— Конечно. Сегодня? — Запросто.
[2]
Вообще-то, велосипед у меня был. В школьные годы. С тех пор 40 лет прошло. Говорят, на велосипеде учатся кататься один раз и на всю жизнь, вот и проверим заодно.
Выбор аппарата похож на сеанс у психотерапевта. Нужно в себе покопаться, чтобы пройти интервью у продавца. Кроме роста, веса и ценовых ожиданий, консультанта неподдельно интересовали мои планы на жизнь. Где буду кататься? Что там за дороги: асфальт или грунт? Собираюсь ли в горы с байком? О! Опять это словечко. Любопытство продавца я переадресовал Лере с Лёхой, а сам только успевал фиксировать термины: обвес, кронштейн, контакты, рога, гидравлика… Мамочки мои, пять минут назад я был убеждён, что знаю, что такое велосипед.
Продавец предложил купить «штаны» на багажник — перемётную суму на заднее колесо. На витрине стояла такая, действительно похожа на штаны. Этакая веловерсия нижней части Венеры Милосской.
— Ни к чему, — морщится Лёха, — мы же на пару дней.
— Тяжёлые вещи можно в «штаны», а легкие в рюкзак! — продавец смотрит на доблестного велотуриста с подозрительным прищуром, типа, что ж ты, мерзавец, мне выручку сокращаешь.
— Говорю, ни к чему.
Я по-детски обрадовался трогательной заботе о моих финансах. Лёха домовитый — крепкий хозяйственник.
В финале взяли шорты с мягкими вкладками для филейных мест, очки с жёлтыми стеклами, велозамок, фонарик, термос, спальник, палатку и рюкзак. Примерять шорты пришлось при Лёхе.
— Бери на размер меньше, — наставлял он, — а то свободные при движении не отводят влагу и парусят. Помнишь, мы на скалодроме были, брали скальные туфли на размер меньше? Так и здесь.
— Лёха, не влезу, — хрипел я, втягивая живот, с треском натягивая ткань на тело.
— Ещё как влезешь, — улыбался, сверкая жёлтыми зубами, Лёха.
Ну вот и я втиснулся, сразу почувствовал себя колбасой-вязанкой. Швы разделили икры на порции. Если я в этом наряде попаду к людоедам, им не придется отчерчивать когтем свою долю. Насечки готовы! Палатка на одного — на сленге — гробик. И выглядит, как гробик. А я-то помню, Лёха, что у тебя палатка на двоих.
Весь скарб продавец поместил в рюкзак с запасом. Чемпион по тетрису, а не продавец. Как говорил в таких случаях Остап Ибрагимович: «Заверните в бумажку!»
[3]
Рассветная Москва создана для велопоездок. Велик круто меняет отношение к миру. Скорость перемещения выше, при этом успеваешь увидеть детали. С первым оборотом педали к физиономии прилипает блаженная улыбка, контрастируя с хмурыми лицами в окнах автобусов, которые обгоняешь на каждой остановке.
Сбор назначен в 7 утра в субботу на Курском. Билеты, чтобы ехать вместе, взяли заранее. На перроне, в обтягивающих одеждах, цокая металлом велосипедных туфель и пластиком шлемов, роилось и галдело человек двадцать. Я тоже галдел и цокал, шорты непривычно давили, я взмок, влага быстро испарялась с поверхности ткани, как и ванговал Лёха. Тома из пиара возглавила группу, раздаёт жилетки с логотипом. Никогда не думал, что Тома, с её застенчивостью, может так лихо руководить. А она, гляди-ка, распоряжается:
— Жилетки не теряем, не пачкаем. На фестивале будет репортаж. Телек, интервью, все дела. В понедельник проснётесь знаменитостями!
Лера прислала смс, она уже рядом. Успевает впритык. У Лёхи что-то с лицом, тревога? Не парься, бро, до Владимира поезда каждый час.
