Суворов и Потемкин - [93]
17 апреля Храповицкий записывает:«Сказали с приметным на лице удовольствием, что в парламенте спорили очень жарко против Питта и войны с нами». В рескрипте на имя Воронцова, помеченном 18 апреля, говорилось: «Если Бог поможет совершить мир с турками, то нетрудно заметить, сколь тщетны и вредны были для Англии чинимые ныне вооружения в угодность властолюбивым видам Короля Прусского». 19 апреля императрица утверждает представленные Потемкиным планы защиты границ.
В те дни она направляет письмо в Гамбург своему постоянному корреспонденту доктору И. Г. Циммерману. «Обещаю Вам, — говорится в письме, — что Вы будете иметь обо мне известие, если на меня нападут с моря или с сухого пути, и ни в каком случае не услышите, что я согласилась на те постыдные уступки, которые неприятель позволит себе предписать мне» [183]. Письмо послано почтой через Берлин, чтобы прусский король из первых рук получил сведения о твердости российской императрицы.
23 апреля, Храповицкий: «Почти сквозь слезы говорят, что 6 уже кораблей выведены на рейду Кронштадтскую, а те канальи не придут, но только людей в холод мучат». Императрица еще не знает, что Питт, пораженный стремительным падением престижа правительства в парламенте, уже приказал вернуть гонца, везущего ноту с объявлением войны. 25 апреля помечена собственноручная записка Екатерины Потемкину, в которой говорилось: «Я нахожу Вашу мысль составить значительный корпус в Финляндии и назначить его начальником Графа Суворова весьма хорошею, и, чтобы это ускорить, я посылаю прилагаемое письмо генералу Суворову, если Вы признаете нужным отдать это письмо». Тем же 25 апреля помечен рескрипт Суворову:
«Граф Александр Васильевич!
Я желаю, чтоб Вы съездили в Финляндию до самой шведской границы для спознания положений мест для обороны оной. Пребываю Вам доброжелательна
Екатерина».
Это назначение большинством биографов Суворова (опять же за исключением ранних) подается, как происки Потемкина. Храповицкий записывает в своем дневнике под 26 апреля: «Граф Суворов Рымникский послан осмотреть шведскую границу. Недоверчивость к шведскому королю внушил Князь, говорят, будто бы для того, чтоб отдалить Суворова от праздника и представления пленных пашей». Передавая придворную сплетню, Храповицкий сам же через несколько дней опровергает ее, сообщая о «разных требованиях королевских», которые привез курьер из Стокгольма (запись от 16 мая). Густав требовал немедленной выплаты крупных денежных сумм, обещанных ему при заключении мирного договора с согласия Екатерины, В русской казне, истощенной двумя войнами и новыми военными приготовлениями, свободных сумм нет. Король грозит разрывом мирного договора. Зная его неуравновешенный характер, этому можно верить. Тем более опасными казались сведения о предложениях английского посла в Стокгольме дать королю деньги за «небольшую услугу» — разорвать мир с Россией. Нет, совсем нелишне было поручить Суворову осмотреть границу и представить соображения на случай новой войны. Да и само пребывание в Финляндии победоносного полководца должно было охладить горячие головы. Потемкин несомненно был осведомлен о том, что приключилось с его другом в Петербурге. Увидев Суворова среди своих врагов, он должен был почувствовать себя глубоко уязвленным. Но Потемкин был государственный человек. Он знал нравы придворных кругов, жертвами которых становились и не такие неискушенные люди, как Суворов. И Потемкин решил вырвать «друга сердешного» из сети интриг, заняв его делом. Письма Суворова из Финляндии свидетельствуют о том, что Потемкин не ошибся. Суворов ушел в дело с головой. Тяжелыми весенними дорогами скачет он по приграничным крепостям, делает расчеты, где, что построить, что укрепить, какие запасы сделать, сколько потребуется войск. В суворовских письмах этого периода нет и тени уныния и обиды. Как всегда, он краток и точен. Его сведения исчерпывающе полны, его предложения целесообразны.
28 апреля в Таврическом дворце Потемкина устраивается грандиозный праздник. На него съехался весь Петербург. С хор неслась музыка. Державин сочинил знаменитые куплеты, начинавшиеся словами:
Одни живые картины сменяли другие. Были представлены турецкие паши, плененные в последнюю кампанию. Внуки императрицы великие князья Александр и Константин открывали специально сочиненную для праздника кадриль. Современники долго перебирали подробности торжества, высчитывали, во сколько оно обошлось хозяину. Но мало кто понимал суть происходящего. Императрица сделала во время праздника публичное заявление, в котором выразила свое полное доверие Потемкину. Эта важная политическая демонстрация предназначалась тайным и явным недругам России. Потемкинский праздник, на котором присутствовал дипломатический корпус, должен был показать европейским диктаторам, что Россия не боится угроз.
Отметим важную подробность: никто из многочисленного семейства Зубова, в том числе сам фаворит не были приглашены в Таврический дворец. Под конец праздника произошла поразившая всех сцена. Императрица собиралась покинуть дворец, и хозяин в расшитом алмазами фельдмаршальском мундире опустился на колени, чтобы поцеловать ей руку... и разрыдался. Екатерина также не могла сдержать слез. Это походило на прощание. Пушкин, ценивший Потемкина, интересовавшийся этой яркой и самобытной фигурой русской истории, записывает со слов Натальи Кирилловны Загряжской (урожденной графини Разумовской) маленький эпизод, проливающий свет на личную драму «великолепного князя Тавриды»: «Потемкин приехал со мною проститься. Я сказала ему: «Ты не поверишь, как я о тебе грущу». — «А что такое?»— «Не знаю, куда мне будет тебя девать». — «Как так?» — «Ты моложе Государыни, ты ее переживешь; что тогда из тебя будет? Я знаю тебя, как свои руки: ты никогда не согласишься быть вторым человеком». Потемкин задумался и сказал: «Не беспокойся; я умру прежде Государыни; я умру скоро». И предчувствие его сбылось. Уж я больше его не видала»
Книга В.С. Лопатина «Суворов» — третья по счету биография великого полководца, выпущенная в серии «ЖЗЛ». Можно ли сказать что-то новое о генералиссимусе, стоящем среди первых военачальников мира?Автор считает, что можно. Ведь если одни называли князя Италийского, графа Суворова-Рымникского полудиким героем, кровожадным Аттилой и вандалом, то другие считали его Рембрандтом тактики, волшебником войны и спасителем Европы. Но кем же был на самом деле этот легендарный полководец?На основе архивных документов и воспоминаний современников В.С.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.