Суть времени, 2013 № 19 - [16]

, что в ней предусматривается «тотальное разрушение», «уничтожение России как государства». Он заявлял, что война против Советского Союза будет «борьбой двух идеологий с применением жесточайшего насилия», что в этой войне предстоит разгромить не только Красную Армию, но и «механизм управления СССР, уничтожить комиссаров и коммунистическую интеллигенцию» и таким путем разрушить «мировоззренческие узы русского народа».

13 мая 1941 года начальник штаба ОКВ Кейтель издал приказ «Об особой подсудности в районе «Барбаросса» и особых полномочиях войск». Согласно приказу, с солдат и офицеров вермахта снималась ответственность за будущие преступления на оккупированной территории СССР. Им предписывалось быть безжалостными, расстреливать на месте без суда и следствия всех, кто окажет хотя бы малейшее сопротивление или будет сочувствовать партизанам.

Гитлер не верил, что существует единство советского народа — единство рабочих и крестьян с интеллигенцией, единство «комиссаров» и бывших кулаков, единство заключенных в лагерях и партийных функционеров. В чем-то его неверие оправдалось, если вспомнить бандеровцев на Украине, «лесных братьев» в Прибалтике, «власовцев» и прочих предателей. Но по большому счету он жестоко ошибся.

Повторим, было два слагаемых духовного сопротивления советского народа машине немецкого уничтожения. Первым был идеологический энтузиазм, присущий, в первую очередь, молодежи — поколению, родившемуся после революции, — его можно было задействовать немедленно. Вторым слагаемым была тяжелая глубинная ненависть русского народа, нутряное осознание неизбежности борьбы с таким нечеловеческим злом. Эта ненависть созревала нескоро, подспудно, по нарастающей, по мере того, как народ осознавал беспредельность немецких зверств.

Слагаемое идеологического энтузиазма спасло от абсолютного разгрома в 1941 году. А полная мобилизация второго, нутряного, слагаемого была завершена к середине 1942 года. И оно довело войну до победы и взятия Рейхстага.

Третьим, достаточно неожиданным, слагаемым была скорость обучения нашей армии искусству современной войны и талант наших новых, совсем не родовитых и не суперобразованных военачальников. Не так давно проводились математические расчеты оптимальности военных операций, проводимых в последние годы войны. Они показали, что, например, операция «Багратион» не знает равных по оптимальности.

Наконец, еще одно, на что следует обратить внимание. В рамках наших предыдущих статей мы много говорили о внутренних конфликтах в русской военной элите по поводу того, на чем должна строиться армия — на концепции духа или на концепции техники. Те самые три слагаемых, сложившиеся к концу Великой Отечественной войны, доказывают, что произошел синтез народно-партизанского военного начала с началом профессиональным. Концепции духа — с концепцией техники. Мучительно не совпадавшие на протяжении послесуворовских столетий военная русская мысль и военная русская практика, наконец, обрели целостность.

Как учились воевать в этой новой небывалой войне русский солдат и русский полководец — в следующей статье.

Наша война

Средства массовой профанации

Это должно перестать нас поражать: сколько можно удивляться разрывающимся совсем рядом снарядам и свистящим у виска пулям — этак недолго и пропасть ни за что ни про что. Надо — всего-то! — изучить вооружение противника и знать, как ему наиболее эффективно противостоять

Юлия Крижанская, Андрей Сверчков

В предыдущих номерах газеты мы «рецензировали» тот «концерт», который закатили наши СМИ по поводу состоявшегося 9 февраля в Колонном зале Дома Союзов съезда «Родительского Всероссийского Сопротивления». Концерт, как все могли убедиться, оказался довольно однообразным. По сути дела, в концерте выступали представители только одного жанра — креативно-истошного воя пения, да и песню они пели, по сути дела, одну и ту же, с мелкими вариациями.

Краткое содержание этой песни (по мнению исполнителей) сводилось к следующему: «9 февраля 2013 г. в Колонном зале Дома Союзов ничего не было. Вообще ничего. А если вы думаете, что там что-то было — то это вам показалось. Если вы думаете, что это было что-то важное — вам тем более показалось. Спрашиваете, чего мы так разорались много об этом говорим, если ничего не было? А «командный голос вырабатываем»!».

Что же касается слушателей (зрителей, читателей, наблюдателей, случайных прохожих, etc.), то для них содержание было таким: «А-а-а-а-а! Мама, роди меня обратно! Страшно, аж жуть! Люди какие-то живые собрались… тутошние анчоусы… Они нас, креативных дельфинов, не любят… Они с нами, тамошними, бороться собираются… Они какие-то письма собрали… А к ним еще Путин пришел, а-а-а-а-а! А вдруг он тоже оживет? А вдруг он тоже нас, дельфинов, разлюбит? И будет с нами бороться?! Что же это деется-то, а?».

В общем, если по существу, ничего неожиданного и сверхъестественного. Что еще можно было ожидать от наших либеральных, креативных и почти на 100% «тамошних» СМИ? Ну испугались — эка невидаль. Нам было совсем нечему удивляться, если бы… если бы, даже испугавшись, наши оппоненты (как они о себе уважительно думают) сохранили бы хоть какие-то остатки профессионализма и достоинства. Но это у них не получилось.