Суть дела - [10]

— Почему? — спросил он сквозь слезы, на воспоминании о которых я до сих пор не могу долго задерживаться. Мне доводилось видеть Райана плачущим и раньше, но никогда — из-за меня.

Как ни тяжко это было, но я чувствовала, что обязана сказать ему правду, какой бы жестокой она ни являлась.

— Я люблю тебя, Райан. Но я в тебя не влюблена. А я не могу выйти замуж за человека, в которого не влюблена, — сказала я, понимая, что это звучит как подготовленная заранее фраза для разрыва. Подобно необоснованному, пустому предлогу, которым мужчины средних лет объясняют развод со своими женами.

— Откуда ты знаешь? — спросил Райан. — И что это вообще означает?

Я только качала головой, думая о той поездке в метро с незнакомцем по имени Ник, одетым в серо-голубую хирургическую робу, и снова и снова извинялась.

Кейт была единственной, кто знал историю целиком, кому известна правда, даже сегодня. Я встретила Ника до разрыва с Райаном. Если бы не Ник, я вышла бы за Райана. И возможно, я по-прежнему была бы замужем за Райаном, жила в другом городе, с другими детьми и вела совершенно другую жизнь: бледную, анемичную версию моей нынешней. Все те же минусы материнства и ни одного плюса настоящей любви.

Разумеется, среди некоторых наших наиболее фанатичных друзей ходили слухи о неверности, когда всего несколько месяцев спустя мы с Ником начали серьезно встречаться. Даже Райан (который в то время знал меня лучше, чем кто-либо, включая Ника) выразил сомнения относительно временного соотношения событий и удивился, как быстро я пришла в себя.

«Я хочу верить, что ты порядочный человек, — написал он мне в письме, которое до сих пор где-то у меня хранится. — Я хочу верить, что ты была честна со мной и никогда меня не обманывала. Но мне трудно не задать вопрос: когда же в действительности ты познакомилась со своим новым другом?»

Я ответила ему, хотя он просил не делать этого, и заявила о своей невиновности, еше раз извинившись за причиненную ему боль. Я сказала ему, что он всегда будет занимать в моем сердце особое место и, надеюсь, со временем простит меня и встретит кого-то, кто полюбит его так, как он того заслуживает. Намек был ясен — я нашла то, чего желала и ему. Я была влюблена в Ника.

Это чувство никогда не подвергалось изменениям. Жизнь не всегда веселая штука и почти всегда — нелегкая, думаю я, возвращаясь в кухню с настроением разрулить все проблемы и готовая выпить вторую чашку кофе, но я влюблена в своего мужа, а он — в меня. Это постоянная величина в моей жизни, и она останется таковой, пока растут наши дети, меняется моя карьера, приходят и уходят друзья. Я в этом уверена.

Но все равно я ловлю себя на том, что дважды стучу по деревянной разделочной доске. Так как никогда нельзя быть слишком уверенной, когда речь идет о самых важных вещах.

ВЭЛЕРИ: глава четвертая

На следующий вечер Чарли переводят из отделения скорой помощи Массачусетской центральной больницы через дорогу — в Детскую больницу «Шрайнерс», где находится, как неоднократно говорили Вэлери, один из ведущих ожоговых центров страны. Когда они туда попадают, Вэлери понимает, что им предстоит долгая, напряженная борьба, и все же Вэлери испытывает облегчение, так как речь уже не идет о жизни и смерти, и укрепляется в этом чувстве при виде доктора Руссо, ожидающего их в новой палате.

Еще и суток не прошло со времени их первого разговора, но она уже доверяет ему, как никому другому в жизни. Когда он направляется к ней с планшеткой в руках, Вэлери отмечает поразительную красоту его лица, восхищается изгибом нижней губы, изящным носом, влажными карими глазами.

— Здравствуйте, — говорит он, тщательно произнося каждый слог, держась во всех отношениях официально. Однако есть в нем и что-то знакомое, даже успокаивающее, и Вэлери прикидывает, не пересекались ли их пути раньше, при каких-то других обстоятельствах.

— Привет, — отвечает она, ощущая укол смущения из-за того, что расклеилась накануне вечером. Она сожалеет о своем срыве, но уверяет себя, что все это он видел, и неоднократно, и скорее всего не раз еще увидит ее слезы, прежде чем все закончится.

— Как вы? — с искренней озабоченностью спрашивает он. — Поспали немного?

— Чуть-чуть, — отвечает она, хотя большую часть ночи провела, стоя у кровати Чарли. Вэлери спрашивает себя, зачем она лжет, а потом — какая мать спала бы в такое время?..

— Хорошо. Хорошо, — приговаривает доктор Руссо, еще несколько секунд глядя ей прямо в глаза, прежде чем перевести взгляд на Чарли, который в сознании, но по— прежнему находится под действием сильных успокаивающих средств.

Вэлери наблюдает, как он осматривает щеку и ухо Чарли, ему со знанием дела помогает медсестра: они передают друг другу инструменты, мази, марлю, обмениваются тихими замечаниями. Затем он переходит к руке Чарли и при помощи пинцета снимает повязку с обуглившейся, вздувшейся кожи. Вэлери инстинктивно хочет отвернуться, но не позволяет себе. Борясь с подступающей тошнотой, она запоминает вид пестрой кожи — местами красной и розовой, местами — черной. Она пытается сравнить ее с тем, что видела несколько часов назад, когда в последний раз меняли повязку, и наблюдает за доктором Руссо, за его реакцией.