Суровый воздух - [59]

Слева был он – ведущий, рядом Борода, за ним Попов и Аверин. Над западной окраиной Эльтигена, где немцы сосредоточивались для атаки, бомболюки штурмовиков распахнулись, и сотни мелких противотанковых бомб посыпались на серые коробки танков.

Штурмовики крутым разворотом вышли на море и, растянувшись цепочкой, ринулись на повторную штурмовку.

Вдруг Черенок заметил, как перед его прицелом блеснул какой-то странный предмет – не то сабля, не то снаряд, не то лопасть винта, и тут же самолет Бороды, резко клюнув носом и теряя высоту, понесся прямо на деревню.

– Борода, что случилось? Отвечай, Борода! – тревожно крикнул Черенок, разворачиваясь вслед за ним. Но самолет Бороды уже проскакивал над обгоревшими крышами домов.

Все произошло так быстро, что Борода даже не успел опомниться. Машина судорожно затряслась. Теряя высоту, она промчалась над Эльтигеном, разнесла крышу какого-то дома и, зацепившись за развалины стены, со скрежетом грохнулась на землю. От тупого удара в лоб перед глазами летчика закружились зеленые спирали.

«Ранен», – подумал он, хватаясь за голову, но, посмотрев на ладони, не увидел крови. Оглушал тягучий, монотонный звон в ушах. Совсем близко раздавалась бешеная пулеметная стрельба. Борода, шатаясь, кое-как вылез на крыло. К горлу подкатила тошнота. Он покачнулся и грузно присел. Через минуту овладел собой, услышал за спиной голос:

– Эй! Летчик! Ты живой?

Борода повернулся и увидел у обломков самолета двух бойцов в ватных стеганках, сапогах и черных матросских бескозырках. Из-под расстегнутых воротников на груди проглядывали полосатые морские тельняшки.

– Цел? – спросил один из них.

– А чего мне сделается? – вызывающе отозвался Борода. Ощупав огромную шишку, вскочившую на лбу, он поморщился и потряс головой.

– Помочь, может быть, тебе в чем? – снова спросил моряк.

Но Борода, не отвечая, продолжал крутить головой. Моряк, сняв с ремня фляжку, отвернул пробку и протянул летчику.

– Подкрепись, друг. Это шнапс, трофейный… Борода взял фляжку и стал глотать, закрыв глаза.

Высосав добрую половину, он поморщился, плюнул и опустил сосуд на колено.

– Мерзость…

Из задней кабины вылез Рогачев, присел на кучу кирпичей и стал сосредоточенно бинтовать себе палец.

– Пулеметом пришибло… – ответил он на вопросительный взгляд летчика.

Борода, не выпуская фляжки из рук, поднялся, обошел вокруг самолета, осмотрел мотор. От прямого попадания снарядом по винту лопасть оказалась отрезанной по ступицу. Окончив осмотр машины, он подошел к морякам и протянул руку.

– Будем знакомы… – представился он. – Примете нас в свой экипаж? Теперь нам скоро не выбраться отсюда. Придется оставаться с вами до победы.

– Давай, давай. Таких мы принимаем… Пойдем к нашему капитану, пока фрицы не начали «сабантуй»…

Борода вторично приставил ко рту фляжку и, сделав пару основательных глотков, передал ее стрелку.

– Достань из кабины банку «второго фронта». Из НЗ[13]. Вкусней нет ничего, а угощать товарищей надо. Насчет еды у вас, конечно, того… плоховато? – спросил он.

– Да ни того ни сего… – в тон ему ответил моряк. – Если есть, угостите закурить, товарищ лейтенант.

Закурили. На горизонте со стороны Тамани показалась очередная группа штурмовиков.

– Ну. пошли к вашему капитану, – сказал летчик, обращаясь к морякам. – А ты, Рогачев, пока я хожу, сними с самолета часы и пулемет с турелью.

Часа через два Борода вернулся. Его сопровождали три матроса с саперными лопатами в руках и карабинами за спиной. За время его отсутствия Рогачев снял и вычистил пулемет, смотал ленты, отвернул турель и успел даже полюбоваться мозаичным рисунком на полуразвалившейся стене старой мечети.

– Поехали, Рогачев… – как ни в чем не бывало сказал Борода.

– Куда?

– На эти самые гастроли… Наше место теперь на правом фланге десанта. С этого часа мы представляем собой пулеметный расчет. Будем огнем турельного крупнокалиберного поддерживать морскую пехоту.

Он вынул из планшета карту-километровку, присел на корточки, разостлал ее перед собой и, водя по ней ногтем, принялся тоном наставника знакомить стрелка с обстановкой.

– Нас включили в состав морского батальона капитана Величко, Героя Советского Союза… Того самого, помнишь? – о котором писали в нашей газете, что его батальон на плацдарме Мысхако в один день выдержал сто пятьдесят самолетовылетов «юнкерсов».

– Помню, – подтвердил Рогачев.

– Следовательно, для тебя ясно, к кому мы попали и что от нас потребуется?..

– Будьте покойны, товарищ лейтенант. Авиация не пасовала перед царицей полей, не спасует и перед морскими Нептунами… – сказал Рогачев, подмигнув морякам.

– Значит, договорились. А теперь закурим по одной и двинемся.

Борода отсыпал каждому табаку и оторвал по клочку армейской многотиражки.

На улице, вблизи разбитого «ила», начали рваться снаряды. Вокруг затюкали осколки.

– Похоже, что нас самих выкуривают отсюда, – хмуро пошутил Борода. – Пошли, товарищи, – обратился он к бойцам.

Моряки взвалили на плечи турель, Рогачев, кряхтя, поднял тяжелый пулемет, а Борода забрал с самолета все остальное, что можно было унести. Укрываясь за разрушенными домами, они двинулись к переднему краю. В окопах, куда они вскоре пришли, чувствовалось напряженное ожидание чего-то. Краснофлотцы и бойцы-бронебойщики настороженно вглядывались в гребень высотки, лежащей впереди. В развороченном блиндаже саперы установили на шпалах турель. Над головой зияла дыра. В просвете ее виднелась полоска синего неба.