Супруги Харрисон поздравляют Вас - [8]
Если сейчас это бледное лицо вдруг бесшумно выплывет из мрака и застынет перед ним — мёртвенное, ничего не выражающее, молчаливое — он просто сойдёт с ума.
«Чушь какая! — подумал он. — Ты ведёшь себя, как жучок, который в минуту опасности прикидывается мёртвым. Глупо. Твой телефон разбудил всех духов и монстров, всю нечисть, обитающую в этом подвале. Нужно бежать отсюда, а не делать вид, что тебя тут нет!».
Приглушённые джинсами удары гонга снова взорвали тишину — кто–то очень хотел поговорить с ним. Какого чёрта?! Почему именно сейчас?!
И не было никакой возможности заткнуть мобильник, не доставая его и не осветив эту жуткую комнату.
«Можно сейчас сдёрнуть с пальца кольцо, и Джейн явится сюда…»
Зачем он это подумал? С чего вдруг эта мысль явилась в его покорёженные страхом мозги?
Да, она спасет. Не может не спасти. Потому что ему уготована иная смерть…
«Но спасать пока не от чего. Тебе лучше успокоиться, приятель».
Он решительно достал неугомонный мобильник, резко, чтобы не успеть увидеть, что там, в углу, поднёс телефон к уху, нажав кнопку соединения.
— Алло, — прохрипел он.
Тишина.
— Алло, говорите!
Тишина.
— Алло! Говори, твою мать! Скажи что–нибудь! — почти закричал он, кажется, сходя с ума от напряжения.
Тишина.
Он убрал телефон от уха, поднёс к глазам, чтобы посмотреть номер, с которого звонили.
«10:45: Через пятнадцать минут Энн».
«Идиот!»
Это была напоминалка, никто ему не звонил. Сейчас десять сорок пять. Через пятнадцать минут — Энн.
Что — Энн? Кто это вообще такая? И он не помнил, чтобы делал эту заметку. Точнее, он знал, что не делал её. Никогда.
«Ты спятил, чувак! Ты точно спятил».
Как ни странно, от этой мысли сразу стало легче. Да, он просто сошёл с ума и теперь смотрит фильм ужасов, который крутят ему его собственные мозги.
Почти неожиданно для себя самого, но всё–таки задержав дыхание в ожидании чего–то несомненно ужасного, он повернул телефон, направляя светящийся экран в тот угол.
Прежде чем подсветка погасла, он успел обмереть и почувствовать, как громко бухнуло и застыло сердце, а вся кровь вдруг устремилась в ноги, сделав их свинцово тяжёлым, неповоротливыми, мёртвыми.
Там, в углу, сидел ребёнок. Бледный и измождённый до такой степени, что отчётливо были видны его ребра и впалая грудина и лицо скелета, кое–как обтянутое пергаментной кожей. Последнее, что Дик увидел перед тем, как снова наступила тьма — глаза, уставившиеся на него. Сидящий в углу мальчик (или это была девочка?) не зажмурился от внезапно направленного на него света, не шевельнулся, не издал ни звука.
Ребёнок был мёртв, никакого сомнения.
Или Дику всё это почудилось в неверном свете быстро погасшего экрана, и на самом деле там, в углу, валялась старая брошенная кукла.
Надо было осветить угол ещё раз. А потом подойти ближе и посмотреть.
Нет уж, он ещё не настолько чокнутый, чтобы сделать это!
А если этот… ребёнок… жив?
Энн…
Энн!
Та девчонка из его сна — её звали Энн!
«Бред… Да нет, бред же!.. Ты хочешь сказать, что задал это напоминание во сне?.. Бред».
Она что–то говорила про одиннадцать часов…
«Не помню… Какие–то цифры… Номер телефона… Кажется, я и его записал?.. Позвоните мистеру… Какое имя она называла? Не помню… Надо посмотреть в номерах… Макартур?.. Нет… Что–то ирландское… Или французское?».
Этот ребёнок… Как быть?
«Макалрой… нет. Макклоски?.. Нет, нет. Мак… Макабр!.. Макабр?.. Да–да, Макабр, точно! Она сказала: «Позвоните Макабру». И имя… Что–то вроде Даллас или Дэн… Чёрт!.. Ну и что? Какое отношение этот сон имеет к реальности?..
А что ты называешь реальностью, парень? Всё происходящее с тобой наяву ещё менее реально, чем самый кошмарный сон!».
Ребёнок…
Или кукла…
Он наверняка мёртв.
Нужно проверить. Нельзя просто взять и сбежать отсюда, не убедившись, что ребёнок не нуждается в помощи. Дик никогда не простит себе.
Лучше было бы воспользоваться зажигалкой, потому что телефон ещё до подвала показывал только половину зарядки. Но от живого огня падают эти чёртовы подвижные тени… Да и света от неё меньше.
Он нажал кнопку, направил пятно света от экрана в угол и стал приближаться к сидящему там созданию.
Нет, всё–таки это не кукла. Сидит в углу, на попе, ноги раскинуты в стороны, худые руки безвольно лежат на истощённых бедрах. Голова прижата к стене и чуть склонена на бок. Взгляд неподвижно устремлён Дику в лицо. Полуистлевшая одежда превратилась в лохмотья.
Чёрт, хоть бы не этот взгляд!
Это не кукла.
Он остановился в двух шагах от тела. Телефон погас. Он снова включил подсветку, опустился на корточки, с замиранием разглядывая труп. То, что это был не живой ребёнок, стало ясно сразу: кожа пожелтелая и безжизненно морщинистая, давно иссохшая; остекленелые глаза без блеска; короткие светлые волосы торчат из усохшей головы как поросли чудовищного мха; челюсть отвисла и почти безгубый рот образовал округлую чёрную впадину. Мальчик, лет шести–семи.
Из уха мумии выполз таракан и замер в нерешительности, шевеля усами на свет.
Да, похоже, труп давно мумифицировался. Странно. Воздух здесь, конечно, очень сухой, но… И крыс, наверное, к счастью, нет.
