Суперсыщик Калле Блумквист рискует жизнью - [41]

Но когда они вошли в двери, их встретил лишь мертвый дом. Дом с паутиной по углам, оборванными обоями и разбитыми оконными стеклами. И слышались здесь, разумеется, только их собственные голоса.

«О Белые блохи… ищите в этом доме до последней крохи!» – приглашал их предводитель Алых, и они сделали все, что в их силах. Искать им пришлось долго, потому что дом был большой, комнат много, много и углов, но в конце концов поиски их увенчались успехом – почти так, как и рассчитывали Алые. Потому что теперь Белых Роз надо было оставить с носом: так решил Сикстен.

Бумага действительно представляла собой карту, и нетрудно было понять, что изображает она сад почтмейстера. Там был жилой дом, и гараж, и дровяник, и уборная, и все-все; а одно небольшое место было обведено кружком и стояла надпись: «Копать здесь!»

– Вот уж не скажешь об Алых, что они очень находчивы, – заметил Андерс после того, как некоторое время изучал карту.

– Нет, ясное дело, это все кажется каким-то дурацким, – согласился Калле. – Все это так по-детски просто, что почти стыдно за них. Думаю, мы, вероятно, все же отправимся туда и будем копать.

Да, им нужно было пойти туда и копать, но сначала надо было сделать кое-что другое. Ни Андерс, ни Калле не были здесь с той достопамятной среды. Тогда их прогнал отсюда дядя Бьёрк. Не пойти ли им на всякий случай и не взглянуть ли на то самое место, раз уж они все равно здесь?

– Только не я, – выразительно произнесла Ева Лотта.

Она лучше умрет, чем пойдет еще раз по тропке, по той узкой тропке в орешнике. Но если Андерсу и Калле хочется, пожалуйста, она не будет им мешать. Сама же – останется здесь. Только они придут потом за ней.

– Да, мы вернемся через десять минут, – обещал Калле.

И они пошли.

Оставшись одна, Ева Лотта начала обследовать комнаты. В своей фантазии она обставила весь дом и населила его большой многодетной семьей. Ведь у самой Евы Лотты ни братьев, ни сестер не было, а лучше маленьких детей, по ее мнению, ничего на свете нет.

– Вот здесь будет столовая, – думала Ева Лотта. – Здесь – стол. И их так много, и все теснятся вокруг стола. А Кристер и Кристина дерутся, и их выставляют в детскую. Бертиль такой маленький и сидит на высоком детском стульчике. Мама кормит его, однако, ой, как он весь перемазался. Взрослая сестрица Лилиан, она так красива, у нее иссиня-черные волосы и черные глаза, а вечером ей предстоит бал. Здесь, в гостиной. Она будет стоять здесь под хрустальной люстрой в белом шелковом платье, с сияющими глазами.

Глаза у Евы Лотты засияли, и она вообразила себя взрослой, сестрицей Лилиан…

Старший братец Клас как раз сегодня возвращается из Упсалы[6], где сдал экзамен. Отец семейства, заводчик, так радуется его приезду, он выглядывает из окна в ожидании сына.

Ева Лотта величественно надула живот и вообразила себя заводчиком, который стоит у окна в ожидании сына.

Ой, смотрите, вот он как раз и идет! Как хорошо он выглядит, хотя мог бы быть чуточку помоложе! Прошло несколько секунд, прежде чем Ева Лотта вернулась из своего воображаемого мира и поняла, что это вовсе не старший братец Клас приближается к дому большими быстрыми шагами, а настоящий человек из плоти и крови. Она чуточку смущенно засмеялась про себя. Подумать только: а что, если бы она закричала ему: «Привет, Клас!» Он поднял голову и увидел ее в окне. Он вздрогнул, этот старший братец Клас; казалось, он вовсе и не подозревает, что это заводчик стоит в окне и смотрит на него. И он заторопился. Он так заторопился…

Но, внезапно остановившись, он повернул назад! Да, он повернул назад! Ева Лотта во всяком случае не хотела его смущать. Она снова направилась в столовую, чтобы посмотреть, съел ли Бертиль свою кашку. Он еще не съел ее, и взрослой сестрице Лилиан пришлось немного помочь ему! Она была так занята этим, что даже не заметила, не слышала, как открылась дверь. И громко вскрикнула от удивления, когда увидела, что в комнату вошел старший братец Клас.

– Добрый день! – сказал братец Клас, или как там его звали.

– Добрый день! – ответила Ева Лотта.

– А мне показалось, что я увидел здесь старую знакомую, – сказал старший братец Клас.

– Нет, это всего-навсего я, – возразила ему Ева Лотта.

Он испытующе посмотрел на нее.

– А мы разве раньше не встречались, ты и я? – спросил он.

Ева Лотта покачала головой.

– Нет, думаю, нет, – сказала она. – Не помню, чтобы мы встречались.

«Среди тысяч других я бы узнала его», – сказала она однажды. Но тогда она не знала, что внешность человека может так неузнаваемо измениться, если сбрить усы, а длинные развевающиеся волосы превратить в короткий торчащий ежик. Кроме того, человек, которого она однажды встретила на узенькой тропке и образ которого навечно запечатлелся в ее памяти, был одет в зеленые габардиновые брюки, а ей не хватало воображения представить его себе одетым как-то по-другому. Старший же братец Клас был в сером костюме в мелкую клетку.

Посмотрев на нее беспокойным взглядом, он спросил:

– Ну и как же тебя звать, маленькая фрекен?

– Ева Лотта Лисандер, – ответила Ева Лотта.

Старший братец Клас кивнул головой.

– Ева Лотта Лисандер, – повторил он.