Суперсыщик Калле Блумквист - [34]

– У меня есть три булочки, – сообщила Ева Лотта, сунув руку в карман платья.

Все-таки небольшое утешение!

– Значит, мы не умрем голодной смертью раньше вечера, – заявил Андерс. – Есть еще и полковша воды.

Три булочки и полковша воды! А потом?

– Надо кричать и звать на помощь, – предложил Калле. – Может, явится какой-нибудь турист и захочет осмотреть развалины.

– Насколько я помню, здесь прошлым летом побывали два туриста, – сказал Андерс. – Об этом много толковали в городе. Так почему бы им не прийти и сегодня?

Они встали возле маленькой отдушины подвала, через которую пробивался луч солнца.

– Раз, два, три, четыре – давайте! – скомандовал Андерс.

– На помощь… по-мо-о-ощь!

Наступившая после этого тишина показалась им еще более глубокой, чем раньше.

– Небось в Грипсхольм[22] и Альвастру[23] и в другие такие же места они катят! – с горечью произнес Андерс. – А до этих развалин никому и дела нет.

Нет, ни один турист не услышал их зова о помощи, да и никто другой – тоже.

Минуты шли, превращаясь постепенно в часы.

– Если б я, по крайней мере, дома предупредила, что иду в развалины, – казнилась Ева Лотта. – Тогда бы родители наверняка пришли сюда и понемножку отыскали бы нас.

Она закрыла лицо руками. Калле несколько раз проглотил комок в горле и поднялся с пола. Невыносимо сидеть спокойно и смотреть на Еву Лотту. Эта дверь… Нельзя ли как-нибудь ее выломать? Но и одного взгляда хватило, чтоб понять бесполезность любой попытки. Калле наклонился, желая поднять что-то, лежавшее возле лестницы. Подумать только, карманный фонарик дяди Эйнара! Он забыл его в подземелье, какое счастье! Ведь постепенно наступит ночь, темная холодная ночь, и утешительно было знать, что, если нужно, можно всего лишь за несколько мгновений рассеять мрак. Батарейки, ясное дело, надолго не хватит, но, по крайней мере, можно иногда посветить и узнать, который час. И вовсе не потому, что для них имеет значение время – три, четыре или пять часов… – скоро для них вообще ничто не будет иметь значения. Калле почувствовал, как в глубине его души поднимается глухое отчаяние. Он бродил вокруг, он – «добыча мрачных мыслей», как пишут в книгах. Все же это было лучше, чем просто вот так сидеть и ждать… Все, все было лучше этого. Лучше даже попытаться исследовать мрачный лабиринт подземных ходов, ведущих в глубь подземелья.

– Андерс, ты как-то говорил, что хотел бы обследовать подземелье, нанести его на карту и превратить в нашу штаб-квартиру. Почему бы не заняться этим сейчас?

– Я в самом деле сказал такую глупость? Наверно, в тот день у меня был солнечный удар. Если бы только я мог выйти отсюда, то я знаю кое-кого, чьей ноги большее не будет поблизости от этих старых поганых развалин! Можешь зарубить себе это на носу!

– Мне не все равно, куда ведут эти коридоры, – упорствовал Калле. – Подумать только – а что, если найдется еще какой-нибудь выход из подземелья, который никто не знает!

– Да, как же! И подумать только, вдруг к вечеру сюда заявится целая куча археологов и начнет выкапывать нас отсюда. Вероятность примерно такая же.

Ева Лотта вскочила на ноги.

– Да, но если сидеть сложа руки, скоро можно рехнуться, – сказала она. – Я думаю, мы сделаем как хочет Калле. Карманный фонарик у нас есть, так что посветить себе сможем.

– По мне – пожалуйста, – согласился Андерс. – Только, может, сначала поедим? Три булочки – это всего лишь три булочки, а никак не больше, что бы мы ни делали.

Ева Лотта дала каждому по булочке, и они молча поели. Странной и ужасной казалась им мысль о том, что, может быть, едят они последний раз в жизни. Они запили булочки водой, которая оставалась в ковше. Потом, взяв друг друга за руки, начали свой поход во мрак. Калле шел первым и светил фонариком.

* * *

Примерно в этот самый миг перед полицейским участком маленького городка затормозил автомобиль. Оттуда выпрыгнули двое. Двое полицейских. Они поспешили в полицию, где их встретил полицейский Бьёрк. Похоже, он был чуточку удивлен неожиданным визитом. Гости представились:

– Криминологи – комиссар Стенберг и полицейский Сантессон из стокгольмской криминальной полиции.

Затем комиссар поспешно спросил:

– Не знаете ли вы здесь в городе частного сыщика по фамилии Блумквист?

– Частного сыщика Блумквиста? – Бьёрк покачал головой. – Никогда о таком не слыхал!

– Странно! – продолжал комиссар. – Он живет на Стургатан, 14. Вот, смотрите сами!

Комиссар вытащил письмо и протянул его Бьёрку. Будь Калле здесь, он наверняка узнал бы это письмо.

«Стокгольм. В криминальную полицию», – было написано сверху. А подпись в самом деле гласила: «Карл Блумквист, частный сыщик».

Полицейский Бьёрк расхохотался:

– Да ведь это – мой друг Калле Блумквист. Частный сыщик: ага, ну уж нет! Ему, этому частному сыщику, всего-то лет двенадцать-тринадцать…

– Но чем же вы объясните, что он послал нам отпечаток пальца, который абсолютно точно совпадает с теми, что мы зафиксировали после ограбления на Банергатан в конце июня? Это самая крупная кража драгоценностей в нашей стране. Наверное, слышали? А кому принадлежит этот отпечаток пальца? Криминальной полиции Стокгольма больше всего хотелось бы получить немедленный ответ на этот вопрос. Собственно говоря, это единственная зацепка, которая у нас есть. Нам совершенно ясно: чтобы поднять этот тяжелый сейф, в краже должно было участвовать несколько человек. Но отпечатки пальцев оставил только один. Другие явно были в перчатках.