Супершпион, числящийся в мертвых. Самые искусные воры - [42]

– Болит? – посочувствовал я.

– Ужасно.

– Быстро же ты сориентировался. Как ты догадался, что они будут стрелять?

– Тебе удалось их разглядеть?

– Нет.

– А я разглядел, когда поравнялся с автомобилем.

– Узнал кого-нибудь?

– Только того, что сидел рядом с шофером.

Кабина остановилась, двери разошлись, мы быстрым шагом пересекли коридор. Я вставил ключ в замок, повернул, открыл дверь.

– Кто же это был?

– Наш английский приятель. Филип Прайс.

Глава 18

Я наблюдал, как Сильвия Андерхилл накладывает на рану Падильо новую повязку, когда зазвонил телефон. Я взял трубку, и мужской голос поинтересовался, не может ли он поговорить с мистером Майклом Падильо. Я передал тому трубку. Разговор длился недолго. Падильо отвечал односложно, сам вопросов не задавал, затем попрощался и положил трубку на рычаг.

– Один из наших друзей из ФБР. Им надоело сидеть в вестибюле, и они позвонили Айкеру и спросили, что делать дальше. Он посоветовал им поискать меня здесь. Я отпустил их по домам.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Сильвия.

Падильо посмотрел на повязку. Чувствовалось, что Сильвия знала, как это делается.

– Гораздо лучше, благодарю.

Он подхватил лежащую на стуле рубашку, начал надевать ее. Лишь раз поморщился от боли, просовывая левую руку в рукав.

– Ты тоже можешь остаться у меня, – заметил я. – Если Прайс охотится за тобой... – я не договорил.

– Второй раз за ночь подстерегать меня он не станет.

– Ты полагаешь, он знает, что ты разглядел его?

– Я в этом сомневаюсь. Он ставил на внезапность и не подозревал, что меня интересуют сидящие в кабине. Завтра он придет как ни в чем не бывало, когда мы будем делить деньги... если, конечно, получим их от Боггза.

– Он обещал.

– Я позвоню этой троице завтра и назначу встречу на Седьмой улице, в одиннадцать утра.

– И еще...

– Почему он стрелял в меня? – предугадал мой вопрос Падильо.

– Вот-вот.

– Кто-то, должно быть, попросил его об этом.

– Кто же?

– Список может получиться довольно длинный.

– То есть кто конкретно, ты не знаешь?

Падильо покачал головой.

– Нет.

Я поднялся, посмотрел на часы.

– Уже половина четвертого утра. В шкафчике в ванной есть новые зубные щетки. Договаривайтесь сами, кто будет спать на диване в гостиной, а кто – в спальне для гостей. Я – не джентльмен. И ложусь в собственную постель.

– Мы договоримся, – успокоил меня Падильо.

Сильвия выбрала как раз этот момент, чтобы запихивать бинт и пластырь в аптечку.

Я подошел к бару, вновь наполнил свой бокал.

– Спокойной ночи. Будильник я заведу на восемь часов. Остается только надеяться, что я не услышу, как он звонит.

Я удалился в спальню, разделся, сел на край кровати, выкурил сигарету, выпил шотландское. Потом завел будильник. День выдался долгим. Я лег и закрыл глаза. Открыть их заставил меня звон будильника, давая понять, что пора вставать и начинать все сначала.

Но очень уж не хотелось подниматься.

Я постоял под горячей струей десять минут, затем выключил воду. Чередовать горячую воду с холодной я не стал, хотя не раз слышал, что это бодрит. Потом побрился, почистил зубы, поздравил себя с тем, что до сих пор обхожусь без вставных. Расчесал волосы, с годами порядком поредевшие, оделся, приготовившись встретить новый день, который, я подозревал, будет хуже предыдущего, но наверняка лучше последующего.

Когда я появился в гостиной, держа курс на кухню, Падильо уже сидел на диване с чашечкой кофе в одной руке и сигаретой в другой.

– Воду я вскипятил, – обрадовал он меня.

– Угу, – пробурчал я в ответ.

Я насыпал в чашку ложку растворимого кофе, залил кипятком, размешал сахар. Затем поставил чашку на блюдце и переместился в гостиную. Сел на диван. Пригубил кофе.

– Она еще спит?

– Думаю, да.

– Как твой бок?

– Немного саднит.

– Как спалось на диване?

– Попробуй сам, тогда и узнаешь.

Больше вопросов у меня не было.

Падильо ушел на кухню, за второй чашкой кофе. И едва вернулся в гостиную, как звякнул дверной звонок. Открывать пошел я. На пороге стоял тощий мужчина, который встретил нас в торговой миссии, все в том же строгом черном костюме.

– Мистер Боггз попросил меня передать вам этот пакет, – и он протянул мне пакет из плотной бумаги, в каком обычно носят продукты.

Я взял его, раскрыл, заглянул внутрь. Деньги.

– Вы хотите, чтобы я написал расписку.

Тощий мужчина улыбнулся.

– Нет, конечно. Мистер Боггз также сказал, что остальное он принесет сам.

– Поблагодарите за меня мистера Боггза.

– Обязательно, сэр, – тощий мужчина повернулся и двинулся к лифту.

Я закрыл дверь.

– Что там? – спросил Падильо.

– Деньги. Много денег.

Я подошел к дивану и отдал ему пакет.

– У них не хватило времени, чтобы завернуть их. Падильо взял пакет и вывалил его содержимое на кофейный столик. Горка из пачек пятидесяти– и стодолларовых банкнот радовала глаз.

– Ты не хочешь пересчитать их? – спросил Падильо.

– В столь ранний час арифметика мне не по зубам. Дальше девятнадцати мне не продвинуться.

Падильо откинулся на диванные подушки, закрыл глаза, приложил руку к левому боку.

– О-ох.

– Убедительности недостает.

– Тут должно быть тридцать семь тысяч пятьсот долларов.

– Хорошо. Я их пересчитаю.

Пятидесятидолларовые банкноты лежали в пачках по тысяче долларов каждая. Я насчитал их пятнадцать. Стодолларовые – в пачках по две тысячи. Таких оказалось одиннадцать. Две стодолларовые банкноты и шесть по пятьдесят долларов в сумме составили оставшиеся пятьсот.