Суперпрочность - [30]

— Уважаемая Изабель! Мне скоро шестьдесят семь, и сорок лет из них я пытаюсь разыскать миссис Дороти Деус и миссис Сат Моргенштерн. Тщетно пытаюсь, — признался старик.

— Значит, вы знали их ещё молодыми? — удивилась Бель.

— Нет, они всегда были такими, как вы их описали тогда в гостинице: две старушки, полненькая и худая, тёмная и светлая. Такими я встретил их впервые на одном из философских конгрессов сорок лет назад.

— Сколько же им сейчас лет? — спросила Бель, прикидывая, что если её мама в свои пятьдесят пять выглядит больше чем на семьдесят, то, даже если они тоже плохо выглядели сорок лет назад, старушкам сейчас больше девяноста, а для этого почтенного возраста бабушки, пожалуй, слишком резвые.

— В том-то и вопрос! Выходит, что очень много, но они не просто долгожительницы. Это очень необычные персонажи и не всегда старушки.

— Как это, не всегда?

— Иногда на наших встречах появляются двое мужчин — светлый и тёмный, иногда две женщины — светлая и тёмная, иногда два старика — светлый и тёмный, — продолжил профессор.

— Но, простите, так ведь всегда бывает: кто-то любит светлое, кто-то тёмное, и эти двое часто ходят вместе, — противилась Изабель.

— О, нет, Изабель! У этих парочек, кроме того, что они все внешне очень похожи на миссис Дороти Деус и миссис Сат Моргенштерн, есть нечто общее: с ними очень хочется пообщаться. Участники наших мероприятий тянутся к ним, как к магниту, пытаясь перекинуться хоть парой слов. Эти парочки не делают докладов, не пишут статей, не ведут полемику в форумах. Никто не знает, что они себе думают, каких взглядов придерживаются, но у каждого есть вопрос, который им непременно нужно задать. В очередь к ним стоят. Я и сам сорок лет назад сгорал от этого желания.

— И вам удалось с ними пообщаться?

— Нет. Никогда! Я не смог и парой слов с ними перекинуться. Всегда кто-то опережал меня, а те, кого я видел говорящими с этими парочками, потом пропадали.

— Какой ужас! У них, получается, целая банда! Вы заявили в полицию? — перепугалась Бель и вся похолодела.

— Нет-нет, не пугайтесь! Не совсем пропадали! Вполне себе живы и здоровы! Просто перестали рыться в истории рода человеческого и покинули ряды всех научных сообществ.

— Все? Живы и здоровы? — испуганно воскликнула Бель.

— Из известных мне — все живы, — успокоил профессор.

Бель внимательно посмотрела на свои руки. Профессор как приличный человек постарался не заметить этого странного жеста. Девушка же поджала мизинец на левой руке и так и держала его весь вечер, не разгибая.

— Тогда уж не пропали, а просто изменили свою жизнь! — выдохнула Бель.

— Круто изменили, и рассказывать об этом совершенно не хотят! Янсон заделался заядлым путешественником. Всё время куда-то идёт, едет, летит или плывёт и никак не может остановиться. Я спросил его, почему он так изменился. Он ответил, что у каждого человека должна быть главная в жизни встреча, и у него она была. Я поинтересовался, как он, после стольких лет членства в философском сообществе, множества статей и книг, может лишать себя радости человеческого общения. Он ответил, что познал истинную радость общения и с тех пор не видит смысла в пустом трёпе, в том числе на наших конгрессах, а работы его предложил попросту сжечь. Фёдоров уехал сажать кедры в тайгу и вообще перестал разговаривать. Ким скрылся куда-то на дальние острова, где нет сети. И странности происходили с каждым, кого удостоили своего внимания эти двое: кто-то лезет в горы, кто-то ныряет в глубины, кто-то рвётся в космос, кто-то пытается заработать все деньги мира. Единственный, кто рассказал мне подробности беседы с ними, был тот самый молодой человек, который теперь проводит дни в сумасшедшем доме. Кажется, я вам про него уже говорил.

Бель подтвердила. Она хорошо помнила историю со «счастливым» человеком. Они немного помолчали.

— Вы так рассказываете, как будто всё это время за ними следите! — сказала она с сомнением.

— Так и есть. Я за ними слежу. Сорок лет, с того самого дня, когда стал случайным свидетелем их беседы на одном из философских съездов. Я был молод, увлечён и весь отдавался проблеме добра и зла в различных религиях, так как видел в ней и загадку, и разгадку феномена религиозности людей, столь неестественной для остального животного мира. Ни муравьи, ни слоны, ни даже разумные дельфины в поклонении божествам, как известно, не замечены. И почему-то мне казалось, что именно эти дамы могут как никто помочь мне в раскрытии этой темы. Когда объявили перерыв, я, как и другие, кинулся к ним в надежде хоть на минуту общения, но не успел! Дамы сообщили всем их осаждающим, что будут общаться друг с другом. Я отправился в кафе, разместился подальше от всех за столиком в глубокой нише, чтобы в тишине перечесть речь последнего докладчика и разобрать непонятные термины и ссылки, как вдруг услышал их голоса. Не подумайте, я не собирался подслушивать, но они сидели слишком близко, спиной ко мне, и каждое слово невольно долетало до моих ушей. Дамы обсуждали участников конгресса. Называли фамилию и имя одного за другим и всем давали краткую характеристику. Рой Андерсон — слишком рано, Андре Бартеньев — фанатичен, не подходит, Леви Нише — не умеет думать, Кристиан Куяв — сибарит, Алмет Коч — гедонист. Но перед ними не было списка, они не заглядывали в научные работы, характеристику научного сообщества — они всех знали и чаще всего давали абсолютно верную оценку! Надо сказать, что участников у нас обычно немало — несколько сотен. Они знали каждого. Некоторые вызвали у них небольшие споры, за некоторыми они договорились понаблюдать, а когда дошли до моего имени, то рассмеялись и более ничего. Меня это задело, желание пообщаться с ними и прояснить причину насмешек стало нестерпимым. В тот день я не слышал докладчиков, не дискутировал — в моей голове звучал их смех и вопрос «почему?» Вечером я шёл за дамами до гостиницы, убедился, что там есть свободные места, и немедленно переехал в тот же отель в надежде встретиться с ними за завтраком. Безуспешно. Попробовал узнать у организаторов конгресса их контакты или хотя бы сообщество, от которого они аккредитованы — они оказались участниками с полной конфиденциальностью персональных данных. Только имена, возможно, вымышленные. Отчаявшись, я ждал их в аэропорту в надежде хотя бы узнать город, в который они направились, чтобы следовать за ними, но миссис Дороти Деус и миссис Сат Моргенштерн так и не появились. Я бы смирился, но смех их не шёл у меня из головы. На встрече по проблеме оскорбления чувств верующих через несколько месяцев я заметил двоих мужчин, тёмного и светлого, которые также вызывали большой интерес участников.