Супергрустная история настоящей любви - [112]
— Вероятно, вам с Ленни нужно сейчас побыть вдвоем, — сказал Джоши. Но Юнис не выпускала руку Сэлли и не глядела мне в глаза. Они стояли вместе, молча, их грудки выпирали, их глаза были спокойны и пусты, и якобы безбрежный континуум их жизней разворачивался перед ними, заполняя три измерения Триплекса.
Из меня вырвались слова. Глупые слова. Худшие финальные слова, какие можно подобрать, но все-таки слова.
— Бестолковая ты гусыня, — сказал я Юнис. — Зачем ты надела такой теплый костюм? Еще осень. Тебе не жарко? Тебе не жарко, Юнис?
В вестибюле неподалеку раздался пронзительный вопль, и туда, что-то крича куче разных людей, роскошной борзой пронесся Говард Шу.
Прибыла китайская делегация. Незримая сила взметнула в воздух два огромных транспаранта, и зазвучали вступительные такты «Вечно молодого» («Потанцуем слегка, потанцуем пока»).
Добро пожаловать в Америку 2.0:
ГЛОБАЛЬНОЕ партнерство
Вот ЭТО — Нью-Йорк:
Очаг Стильной Жизни, Статусный город
Что-то громко защелкало в воздухе, и я вспомнил трассирующий огонь Перелома. Из центра восточного базара сквозь гигантский стеклянный потолок в вышине запускали фейерверки. Когда грянул первый залп, Сэлли поморщилась и заслонилась ладонью. Потом все затолкались, желая пробраться поближе и увидеть китайцев. Я остался на месте, и толпа тел омывала меня — молодежь за восемьдесят, в ироничных футболках с оленем Джона Дира[100] и бейсболках, еле налезших на новехонькие шелковистые копны волос. Меня разлучило с теми, кого я любил, вытолкнуло из стеклянного дома, и я очутился на зимнем холоде, у колонны лимузинов с эмблемами Народной капиталистической партии, напротив Триплексов, рядком подвешенных над ФДР-драйвом и Ист-Ривер. Когда-то здесь было муниципальное жилье и улица под названием авеню Д. Мимо промчались Медийщики — бежали как на пожар, будто где-то горели небоскребы. Я смотрел на юг. Надо было думать о Юнис, оплакивать Юнис, но это пока не наступило.
Хотелось домой. Хотелось домой на мои бывшие 740 квадратных футов. Хотелось домой, в бывший Нью-Йорк. Хотелось почуять могучий Хадсон и злую, со всех сторон обложенную Ист-Ривер, и большой залив, что тянулся от фасадов Уолл-стрит и соединял нас с наружным миром.
Я вернулся в наше медсестринское общежитие. Сел на жесткую постель и вцепился в покрывало, затем прижал подушку к сопоставимо мягкому животу. Почему-то еще работал кондиционер. В комнате стоял собачий холод. По подбородку тек холодный пот, книги на ощупь были холодны. Влажность меня озадачила, и я пощупал глаза — проверил, не плачу ли. Вспомнил, как выстрелили фейерверки. Вновь услышал их грубый никчемный грохот. Увидел, как Сэлли закрывается рукой от неминуемого фантомного удара. Лицо у нее было умоляющее, но полное любви, она еще верила, что все может быть иначе, в последний момент что-то надломится, кулак раскроется, и они снова станут семьей.
Антигистамины, тампоны и дорогие лосьоны Юнис уже исчезли из ванной — видимо, Джоши кого-то за ними прислал, — но на углу ванны остался флакон геля для душа «Цетафил для чистой нежной кожи». Я включил душ, забрался в ванну и вылил «Цетафил» на себя. Я втирал его в плечи, в грудь, в локти и в лицо. Потом встал под болезненный водяной жар, и кожа моя стала нежна и чиста, как и было обещано на флаконе.
Добро пожаловать домой, паря
>Комментарии к переизданию «Дневников Ленни Абрамова», «Издательство народной литературы», 北京[101]
Лэрри Эйбрахэм
Доннини, Свободное Государство Тоскана
1
Мальчишкой я до того любил родителей, что это сошло бы за совращение малолетнего. Слезы наворачивались на глаза всякий раз, когда мама кашляла от «американских химикатов в атмосфере» или отец хватался за свою осажденную печень. Если б они умерли, я бы тоже умер. А их смерти надвигались неотступно и неоспоримо. Пытаясь вообразить души родителей, я видел только безукоризненно белые русские сугробы из глав про Вторую мировую в учебнике истории, где в сердце России вгонялись стрелочки с названиями немецких бронетанковых дивизий. Я был темным пятном на этих сугробах. Еще до рождения я уволок родителей прочь из Москвы, города, где папе, инженеру, не приходилось зарабатывать на жизнь вытряхиванием мусорных корзин. Я увез их прочь, чтобы у зародыша, поселившегося в маме, у этого «будущего Ленни», жизнь была получше. И однажды Бог накажет меня за то, что я с ними сделал. Он покарает меня — он их убьет.
Свой «Шевроле-Малибу-классик», похожий на лодочку, отец обычно водил на девяноста милях в час, перестраивался, как душа пожелает, а на бетонную разделительную поглядывал с нескрываемым злорадством. Как-то раз он ее перелетел, врезался в дерево и сломал левую руку, отчего на месяц был отстранен от уборной службы («Пускай теперь китайчата задохнутся в своем мусоре!»). Однажды зимой отец поехал забирать маму с ее секретарской работы, и они на несколько часов задержались — я был уверен, что отец повторил свой маневр с деревом. Я так и видел: их лица широки и застылы, толстые семитские губы ненатурально полиловели, лоб усыпан осколками стекла — они мертвы в некой бездушной лонг-айлендской канаве. Куда они попадут после смерти? Я пытался вообразить Небесные Чертоги, о которых болтали сверстники. По словам наших несовершеннолетних мудрецов, Чертоги выглядели как сказочные замки из компьютерной игры с мечами, волшебниками и обнаженными девами, в которую детьми, ужасно раздражаясь, играли мы все; как ни странно, Чертоги сильно смахивали на дешевую квартиру с садом, где жила моя семья, только с башенками.
Книга американского писателя Гари Штейнгарта «Абсурдистан» — роман-сатира об иммигрантах и постсоветских реалиях. Главный герой, Михаил Вайнберг, американец русского происхождения, приезжает к отцу в Россию, а в результате оказывается в одной из бывших советских республик, всеми силами пытаясь вернуться обратно в Америку.
Когда Владимиру Гиршкину было двенадцать лет, родители увезли его из Ленинграда в Нью-Йорк. И вот ему уже двадцать пять, а зрелость все не наступает, и все так же непонятно, кто он: русский, американец или еврей. Так бы и варился Володя в собственном соку, если бы не объявился в его жизни русский старик по прозвищу Вентиляторный. И с этой минуты сонная жизнь Владимира Гиршкина понеслась стремительно и неуправляемо. Как щепку в море, его швыряет от нью-йоркской интеллектуальной элиты к каталонской наркомафии, а затем в крепкие объятия русских братков, обосновавшихся в восточноевропейском Париже 90-х, прекрасном городе Праве.Экзистенциальные приключения бедного русского эмигранта в Америке и Европе увлекают не меньше, чем стиль Гари Штейнгарта, в котором отчетливо сквозит традиция классической русской литературы.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.