Суперфрау из ГРУ - [32]

Война

Но все ужасы мирной жизни вскоре померкли перед ужасами войны. В сентябре 1931-го Япония напала на Манчжурию. Предлог для нападения был до смешного прост, все обошлось даже без приграничной провокации — просто-напросто перенаселенная Япония нуждалась в жизненном пространстве. Это была самая обычная колонизация. Китайское правительство практически не сопротивлялось, войска были заняты борьбой с коммунистами «красных» провинций. Однако простые китайцы все были настроены против японцев.

Южная Манчжурия была оккупирована. Европейские державы мягко пожурили агрессора, один Советский Союз отреагировал жестко, усилив вооруженное присутствие на Дальнем Востоке. Тогда японцы изменили свои планы и в конце января 1932 года напали на Шанхай. Несколько недель солдаты 19-й китайской армии сражались с захватчиками. Однако Чан Кайши, бросив их на произвол судьбы, подписал перемирие с японцами. Японцы предъявили ультиматум мэру Шанхая и, спустя два часа после того, как он был полностью и безоговорочно принят, открыли огонь по городу…

Европейцы и во время войны жили в безопасности — их поселения не обстреливались, японские солдаты не появлялись на улицах сеттльмента. Жители привилегированных кварталов с крыш в бинокли и подзорные трубы наблюдали за ходом битвы. С крыши дома Урсулы было видно, как горят город, вокзалы, здание газеты… Китайский квартал был объят пламенем, по улицам, спасаясь, шли тысячные потоки людей. Дома переполнены беженцами. Родственники слуг Рольфа и Урсулы, спасаясь, пришли к ним. Хозяева пустили бесприютных людей и… получили упрек от английской компании, которой принадлежал дом: согласно договору, дома не могли сдаваться китайцам. Впрочем, мнение англичан по поводу ее действий Урсулу не интересовало. Более весомым был упрек Зорге, который сказал, что стремление оказать помощь слугам бросается в глаза. Прочие иностранцы вели себя совсем по-другому…

Возможно, именно эти события послужили переломными в жизни Рольфа и способствовали тому, что он стал коммунистом и советским разведчиком. В январе 1922 года он пишет родителям: «Все это заставляет сжиматься сердце. Напасть на слабую страну, отнять у бедных грабежом и разбоем последнее — тревожный и возмутительный факт… отношение иностранцев к происходящему возмутительно. Общество, симпатизирующее тем, от кого оно ожидает наибольшего барыша, и продающее тех, кому оно обязано своим благополучием, заслуживает презрения…»[11]

Рихарда интересовало положение дел в китайском квартале, в японском квартале Хонкен, настроение населения, поведение европейцев, моральное состояние армии. Урсула бесстрашно выполняла его поручения. В поисках арестованного друга-китайца она отправилась в японский квартал, где он жил. Там она застала типичную картину воюющего города — вымершие улицы, трупы, проезжающие время от времени тяжелые машины. Единственный документ, оправдывающий ее присутствие там — визитная карточка Ходзуми Одзаки. Впрочем, все посты пропускали европейскую женщину без лишних вопросов. Затем пропали еще двое знакомых китайцев, которых она тоже разыскивала. На поиски Урсула ходила еще с одной женщиной. Она не упоминает, с кем — скорее всего, это была Агнес или Иза. Даже Зорге признал, что для этой миссии лучше всего подходят европейские женщины.

Иностранные поселения находились, все-таки, в безопасности, и семье Урсулы пришлось потесниться. Они жили в одной комнате, остальные были заняты беженцами. Стрельба не прекращалась. «К стрельбе так привыкли, что не обращаем на нее внимания», — писала Урсула. Трудней было привыкнуть к бедствиям местного населения. 600 тысяч беженцев из китайских кварталов разбрелись по всему городу. Фабрики остановились, нищета достигла немыслимых размеров. На границах сеттльмента европейских волонтеров заменили регулярные войска — охранять европейское поселение от китайцев.

Через некоторое время представилась возможность установить контакт с 19-й китайской армией, Урсула и Зорге в сопровождении Хана дважды посетили госпиталь, где лежали раненые солдаты. Прикрытием их визитов служила благотворительность. Урсула расспрашивала солдат об их настроениях, о том, что побудило их вступить в армию, попутно выясняя факты, касающиеся японской армии в Шанхае… Все сведения она передавала Зорге. Большую помощь в сборе информации оказал Гельмут Войдт, имевший связи с представителями китайских деловых кругов и нанкинским правительством. Война вызвала в его сознании подлинный переворот.

— Я считаю, Гельмута надо привлекать к работе, — заявила Урсула Зорге.

Рихард согласился с ней, оценив масштаб той пользы, которую он мог принести. И только потом, волнуясь и заранее не зная, каков будет ответ, Урсула переговорила с Гельмутом.

— Речь идет о поддержке китайских коммунистов, — запинаясь, объяснила она. Больше сказать она не имела права. При положительном ответе остальную информацию должен был передать Зорге.

— Я готов сотрудничать, — сказал доктор Войдт.

Рихард и Гельмут, которому присвоили псевдоним «Коммерсант», работали вместе долгое время. Зорге произвел огромное впечатление на Гельмута, возможно, это обстоятельство послужило стимулом для его вступления в ряды партии. Однако в дальнейшем, как вспоминала Урсула, он отошел от их работы, хотя врагом коммунистов не стал. В последний раз Урсула видела его в мае 1936 года.