Суп гороховый и блинчики с вареньем - [7]

Все рассказы Василия, во всех подробностях, а кое-что Женя даже присочиняла для убедительности и для эффекта, Женя пересказывала своим трем или четырем ухажерам. Те всячески изображали, что все это им крайне интересно, а на самом деле думали совсем о другом. Общеизвестно, о чем постоянно думают мужчины.

Как-то один из них принес Жене щенка. Был он забавной масти – мордочка четко разделена пополам на черную сторону и на белую. А сам весь белый, с черной грудкой. Даритель сказал, что нашел щенка в подземном переходе.

Женя испуганно спросила:

– А какая вырастет собака – большая или маленькая?

Ответ был уклончивым:

– Это как получится…

Женя, конечно, оставила щенка, сразу же привязалась к нему, и теперь друзья-клиенты, помимо рассказов о жизни дорогого Василия, должны были выслушивать подробный отчет о жизни щенка: как он поел, как он гулял, как делал малые или большие дела, тоже с подробностями.

Женя долго размышляла, как назвать щенка. Наконец придумала:

– Вася!

Один любимый Вася в Самаре, другой любимый Вася в Москве. Вася из Самары, услышав новость, вздрогнул, но спорить не стал. Даже изобразил радость.

Как-то, совершенно неожиданно для Жени, объявился Дима Дробилин. В руке он держал махровую гвоздику.

Когда Женя отворила входную дверь, то долго смотрела на незваного гостя и молчала.

– Понимаешь, Женя, я ведь не нарочно украл, я случайно нащупал что-то в подушке, сразу догадался, что это, и действовал, как во сне, – чуть ли не плакал Дима.

– Деньги опять там же! – сказала Женя.

– Я больше не буду щупать! Клянусь! – пообещал Дима. – Я ведь переживаю, я ведь теперь только со снотворным сплю.

– По мне сохнешь?

– Нет, по десяти тысячам. Надо было их лучше спрятать! Но по тебе я тоже скучаю!

– Спасибо за откровенность! – И Женя, добрейшая Женя, впустила бухгалтера.

Пришла зима. Несимпатичная зима, чересчур теплая. Снег не успевал выпасть, как сразу же таял, превращаясь в черную жижу. Черную потому, что по всей Москве, где разрешено и где не разрешено тоже, мчались автомобили, ухудшая всеобщую экологическую обстановку. Щенок Вася рос, обещая стать собакой внушительного размера. Когда Женя спала одна, щенок забирался к ней в постель. Когда оставались на ночь друзья, щенок презрительно фыркал и уходил ложиться на подстилку в кухне.

Однажды среди ночи раздался в квартире Жени пронзительный звонок. Женя проснулась и, как была голая, испуганно вскочила. Бухгалтер тоже проснулся и пробурчал что-то вроде:

– Кого это черт по ночам носит?

А щенок, которому по собачьим правилам полагалось проснуться первым, безмятежно спал и видел во сне телячью косточку.

– Кто там? – осторожно спросила Женя.

И услышала голос, который прямиком ворвался в ее сердце;

– Это я!

Женя поспешно открыла дверь, руки у Жени дрожали:

– Что случилось, Вася?

Василий вошел, поставил на пол чемодан и уткнулся лицом в Женину грудь.

– У тебя нос холодный, как у моей собаки! – прошептала Женя.

– Я к тебе насовсем! – прошептал Василий, не отрываясь от Жениного тела.

Женя, обессиленная, упала в кресло:

– Ты ушел от жены?

– Да ты что! – Вася скинул теплую куртку. – Я бы не посмел. Она меня выгнала. Понимаешь, она подкупила мою секретаршу, ну, на заводе, и та записывала все мои телефонные разговоры с тобой.

– Извините, – сказал бухгалтер, натягивая одеяло под самое горло, зато его голые серые пятки выползли наружу, – извините, но я здесь!

– Ты зачем пустила этого негодяя? – строго, уже по-хозяйски, воскликнул Василий.

– По глупости! – повинилась Женя. – Дима, уходи немедленно и больше не появляйся!

Приказ Василия был короче:

– Пошел вон, пока тебе морду не набили!

Дима Дробилин изловчился, схватил со стула одежду, вскочил, прикрываясь ею, и выбежал, вернулся, подобрал ботинки и снова исчез в коридоре.

– А как же дочь, – спросила Женя, – Настенька как же?

– С матерью осталась, ничего не попишешь! Мне без тебя хреново, Женя!

Хлопнула дверь, это ушел бухгалтер. И наконец в комнате появился щенок. Обнюхал незнакомца, а затем лизнул ему руку.

– Признал! – обрадовалась Женя.

– Ты накинь на себя что-нибудь, – заботливо посоветовал Василий. – А то в комнате прохладно. Работу я в Москве найду, не проблема, меня давно один хлебозавод переманивает, мой сорт выпекать.

Василий приласкал щенка:

– Значит, теперь у тебя в доме два Васи! – И с ходу сочинил: – Два Васи жизнь красят!

– А вдруг вы помиритесь? – Женя все еще не верила в произошедшее.

– Все! С этим все! Нету ее и не было никогда! – Василий сказал это так громко, что щенок в испуге кинулся под диван.

– Похоже, я счастлива… – Женя говорила, наоборот, очень тихо. – Но я развратная баба, почти проститутка, я только что денег не брала ни разу, как ты можешь меня любить?

– Когда любят – не думают, что, почему, любят и точка, вернее, восклицательный знак! – философски заметил Василий. – Я прямиком с аэродрома, в самолете ничем не кормили, есть хочу.

Женя аж подпрыгнула в кресле:

– Суп гороховый…

– Из лущеного гороха, – продолжил Василий.

– И блинчики, – встряла Женя.

– С вареньем! – закончил Василий.

Но Женя, она уже укуталась в халат, оставила последнее слово за собой:

– Варенье – брусника с клюквенной добавкой! – Если счастье может быть написано на лице, то сейчас оно было на Женином лице написано.