Сумрачный рай самураев - [12]

Когда-то давно, лет в шестнадцать, Голицын переложил на хокку простенькую сентенцию:

Ты за нею бежишь - она от тебя,

От нее убегаешь - она за тобой.

Любовь - это тень.

И вот теперь, усмехаясь, он думал, что, ладно, пусть будет этот затертый до крови штамп - "тень". Но что же тогда есть тот Свет, который эту тень отбрасывает? Тень-то сияет во сто крат ярче источника лучей! И неужели он вновь готов легко угодить в эту love-ушку? Воистину, на ошибках учатся только ошибкам...

"Странная, очень странная особа, - туманно размышлял Голицын. - Она меня отталкивает, как магнит... черное очарование, напряженный, больной блеск в глазах... Это не глаза убийцы. Видал я киллеров, у них глаза унылые и снулые, как у протухшей рыбы... Кто же она на самом деле? Кем состоит при этом русскоговорящем Колобке?.."

В это время начали бить стоящие на каменной полке часы. Полночь, как всегда наступила вовремя.

Голицын поднялся, ножку отставил в сторону, руки заломил трагически и воскликнул экстатически-пафосным голосом:

- Так кто ж ты, наконец?!

И, вздрогнул, услышав за спиной:

- Часть силы той,

что не имеет составных частей

и носит имя: Слабость.

Алиса глядела на него, прищурившись, насмешливыми, несмеющимися глазами.

- Пардон, - буркнул Голицын сконфуженно, - я не слышал, как вы вошли.

- Професьон де фуа.

Алиса успела переодеться в черный комбинезон с невероятным количеством карманчиков, клапанов, молний, кнопочек и застежек на липучке. Не выбивались из стиля "ниндзя-экстрим" и черные кожаные митенки на руках, и черные высокие ботинки на толстой рифленой подошве.

Она перехватила изучающий взор Голицына и кивнула.

- Да, наряд не очень сочетается с интерьером. Дело в том... Нет, прежде... - Тут она сделала строгое лицо и официально объявила: - Прежде всего, мистер Голицын, позвольте принести Вам официальные извинения от лица Фирмы за досадный инцедент, имевший место на пути нашего следования. Виновные будут и понесут... Во-вторых, позвольте выразить вам не менее искреннюю благодарность за тот настоящий героизм, который вы продемонстрировали столь виртуозно. Этот факт не будет оставлен фирмой без внимания... - Она перевела дыхание и заговорила нормальным тоном: - Вот. А одета я так потому, что мне, увы, придется оставить вас на некоторое время. Незавершенной работы накопилось - просто беда. Пальни - в неугодного попадешь.

- Понимаю, - протянул Голицын, не стараясь скрыть разочарование. - А черное вам идет.

- Люблю черный цвет. Для киллера это дань вежливости, как бы предупредительный траур. Что-то вроде телеграммы: "Заранее скорблю"...

- Кстати, если есть проблемы, я могу помочь, - галантно предложил Голицын. - Стреляю я недурно.

- Трудно было не заметить. Я бы так не смогла. Я вообще такая нервная в последнее время стала. Если стреляю, то сразу в голову...

Тут Голицын вспомнил о пистолете и спросил:

- Оружие вам вернуть?

- О, нет необходимости. Оставьте пока у себя, мало ли... Да, вот вам ключи от машины там вещи ваши остались.

Голицын взял ключи с брелком сигнализации и снова предложил свои услуги:

- Может быть, я все-таки сумею вам пригодиться?

- Нет, нет. Вы и так уже достаточно подставились... Пойдемте, я покажу вам спальню.

Анфиладой полуосвещенных залов пришли в будуар столь роскошный, что Голицын даже как-то потерялся. Взор приковывала громадная постель под пурпурным парчовым балдахином с вышитыми на нем золотыми цветами, райскими птицами и геральдическими вензелями. Гомерические пропорции этого ложа наводили на игривые мысли о том, что на нем вполне могли бы одновременно развлекаться рота улан лейб-гвардии Семеновского полка с выпускным курсом Смольного института.

Вообще весь воздух в этом райском, но не святом уголке был пропитан столь изысканно утонченным эротизмом и обволакивающим, всепобеждающим либидо, что даже человека самой строгой нравственной конструкции начинало немедленно терзать желание совершить хоть какое-нибудь развратное действие.

Алиса вновь прочитала его мысли, которые, впрочем, не прочесть было трудно.

- Да, здесь нелегко испытывать одиночество, - подтвердила она печально.

- С вами я был бы готов испытывать даже одиночество, - пробормотал Голицын.

Она глянула на него вполоборота, и ее зрачки, дремлющие на лазурной радужке, вдруг взорвались и брызнули Голицыну в лицо раскаленными, смоляными каплями тьмы...

- Может быть потом, - проговорила она глухо, - в другой раз, в другой жизни... А пока, увы, мне пора.

- Я провожу?

- Окажите такую любезность.

... Спустились по каменным ступеням террасы, и Голицын не поверил своим глазам: в лунном свете поблескивал, как некий рогатый ягуар, самый настоящий, культовый, байкерский "Харлей-Девидсон".

Алиса легко вскочила в седло мотоцикла, посмотрела на Голицына задумчиво и спросила:

- Ничего я не забыла? Какие-нибудь просьбы, пожелания?

- Разве что, где можно выпить? - с иронически-благодарной улыбкой осведомился Голицын.

- Ах, да. Там в спальне, в бюро бар - холодильник. Не счесть алмазов...

- Спасибо... А что шеф ваш сюда не приедет?

- Не сейчас, полагаю. Он осторожный. Премудрый пескарь... или прискорбный мударь, уж не знаю... Но, к утру заявится, конечно.