Сумрачный дар - [44]

— Я не готов рисковать душевным здоровьем моей дочери, — хмуро отказался Тодор.

Король Валанты за тот неполный месяц, что прошел с предложения обсудить брак Люкреса и Шуалейды, очень сдал. Окончательно поседел, усох, некогда ярко-синие глаза выцвели. Жаль. Невероятно жаль. Самый приличный из ныне правящих королей.

— Вы правы, ваше величество. И всегда были правы, следующим королем Валанты должен стать ваш сын, Каетано.

— Вы так резко сменили курс, мой светлый шер. Вас больше не привлекает корона Валанты? — Доверия словам Дайма в тоне Тодора не было ни на ломаный динг.

— Будем откровенны, ваше величество. Корона не привлекала меня никогда. При других обстоятельствах я бы, возможно, стал консортом Ристаны — но не более. Слишком большая ответственность. Я бы с большей радостью увез ее высочество в Метрополию, но, — Дайм с искренним сожалением пожал плечами, — она этого не желает. Стать маркизой Дюбрайн — для нее слишком мало.

— Мне жаль, мой светлый шер. Возможно, вы могли бы сделать ее счастливой.

— Не смог бы. Мне тоже жаль, ваше величество. И жаль, что вам пришлось так волноваться из-за судьбы вашей второй дочери. Поверьте, ее никто не собирается принуждать. Мой августейший брат желает брака только по любви и собирается ухаживать за ее высочеством Шуалейдой.

Как именно ухаживать, Дайм не сказал — не стоит еще больше ронять авторитет императорской семьи в глазах короля провинции. Зато предложил Тодору свою помощь как целителя. Все равно после общения с Бастерхази сила все прибывала и прибывала. Дайм только что в своих покоях под завязку напитал и зеркало связи, и защитные контуры, и даже родник под дворцом. Не говоря уже о десятке кристаллов-накопителей, которые можно будет весьма выгодно продать. Титул маркиза Дюбрайна, конечно же, высок, как и его должность заместителя главы Магбезопасности, но поместье к титулу прилагается более чем скромное, заниматься им Дайму некогда, а жалованье — ширхабовы слезы.

Проклятый Бастерхази! Знает же, на что давить, дери его…

Разумеется, Тодор согласился принять помощь, и Дайм подлечил его, насколько это вообще было возможно: жизненные силы утекали из короля Валанты, как из дырявого кувшина. Даже странно, почему Дайм не видел этого раньше! И еще более странно, что восстановить целостность оболочки не вышло, только немного укрепить и заделать самые значительные прорехи. Как будто Тодор сам не желал жить.

Вот только умирать ему было рано. Оставить Шуалейду и Каетано сейчас — все равно что подписать им смертный приговор. И не факт, что даже Дайм сможет их защитить. Даже не так: не факт, что светлейший кукловод позволит ему это сделать. Да и сам Тодор на самом деле не желал умирать.

Они расстались почти друзьями, и даже герцог Альгредо, присутствующий при беседе молчаливой тенью, уже не смотрел на Дайма с желанием убить и прикопать под ближайшим дубом.

— Надеюсь, вы не передумаете на следующей неделе, мой светлый шер, — проводив Дайма до дверей, любезно попрощался с ним Альгредо.

— Позаботьтесь о его величестве. — Шпильку Дайм проигнорировал: Альгредо тоже устал от дипломатических танцев и сходит с ума от беспокойства за побратима. Небольшая слабость ему простительна. — Без помощи хорошего целителя он не протянет и полугода.

Альгредо побледнел, но кивнул.

— Я позабочусь.

А Дайм, мысленно обругав Конвент, приславший в Валанту темного полпреда, не способного исцелить не то что короля Тодора, а даже самого себя, вынул из-за пазухи мешочек с накопителями (всеми десятью) и протянул Альгредо.

— С ними справится даже шер третьей категории. На год-полтора должно хватить.

Благодарностей он слушать не стал. Толку от тех благодарностей, когда он только что отдал свое жалованье за четыре года!

В общем, Ристана выбрала неподходящий момент для разговора. Крайне неподходящий.

— Дайм! — Она обернулась от портрета императора Элиаса, которым упорно любовалась последнюю четверть часа, и протянула руку для поцелуя.

— Какая приятная неожиданность, ваше высочество! — Дайм поцеловал воздух в волоске от ее кожи и порадовался, что в очередной раз наплевал на этикет и надел перчатки сразу, как закончил с лечением Тодора. Сегодня он не испытывал ни малейшего желания тревожить шисову печать. — А я как раз надеялся, что у вас найдется для меня минута-другая.

— Для вас — всегда, мой светлый шер, — улыбнулась Ристана, взмахом руки отсылая из королевской приемной всех, включая секретаря, и приближаясь к Дайму почти вплотную.

— Чрезвычайно лестно это слышать, ваше высочество, — коротко поклонился Дайм и отступил на полшага. — Какая жалость, что мне необходимо покинуть Суард немедленно.

— Но… Дайм… — В ее глазах блеснули слезы, она прерывисто вздохнула: всего неделю назад Дайм тут же бросился бы ее утешать и заверять в своей любви и верности, а сейчас… увы, сейчас ему было все равно. Что-то сломалось безвозвратно.

— Вашему высочеству не о чем волноваться, — сказал он ровно. — Я исполню свое обещание. Прошу простить, ваше высочество, приказ императора не ждет.

Приказ в самом деле не ждал. Его всемогущество и его светлейшество желали, чтобы Дайм по дороге в Метрополию кое-куда заехал и кое-кого оттуда забрал. Именно сейчас и именно Дайм.