Сумхи - [11]

Шрифт
Интервал

Второе. Можно вернуться к Альдо Кастельнуово. Луиза, няня-армянка, откроет мне черную дубовую дверь и попросит подождать, а сама пройдет внутрь и объявит, что молодой господин вернулся и просит нашего молодого господина с ним побеседовать. Затем она с почетом проводит меня в комнату, где висит портрет той самой великолепной дамы в батистовом платье, которая подает золотую монету нищему. Мне придется открыть маме Альдо, что я отдал ему свой велосипед и подписал договор. Мама Альдо непременно крепко его накажет, потому что велосипед ему запрещен строго-настрого. Это будет выглядеть, как самый низкий донос, а велосипед мне все равно не вернут, потому что железной дороги-то нет. Увы, это не годится.

Третье. Можно вернуться к Гоэлю Гарманскому и заявить ему ледяным тоном: "Пусть немедленно возвращает мою железную дорогу. Все отменяется. Пусть без проволочек вернет мне мое, иначе я с ним покончу раз и навсегда, я его прикончу". Но… как это сделать? Четвертое. Можно вернуться к Гоэлю Гарманскому и обратиться к нему вполне дружелюбно: "Приветик — Как делишки — Что новенького?" — и спросить, будто в шутку, не вернулся ли к нему его Шмарьяху. "Да, конечно, Шмарьяху здесь". То-то будет смеху завтра во всем нашем квартале! Какое унижение, какой позор!

Э! Кому вообще нужен этот глупый пес? Кому вообще все это нужно? Мне ничего не нужно, и все тут.

А кроме того, кто сказал, что Шмарьяху убежал к Гоэлю? Шмарьяху убежал во тьму, в рощу Тель-Арза и дальше — через скалистые горы в леса Галилеи, чтобы там присоединиться к волчьей стае, и, живя вольной жизнью волка, он будет клыками перегрызать врагам глотки. Может, и мне сию минуту встать и отправиться в рощу Тель-Арза, а оттуда — в леса и пещеры, и пошло оно ко всем чертям! Останусь там навсегда и буду жить, как дикий разбойник, и вся земля будет вечно дрожать от страха.

Пусть знают!

В конце концов, можно пойти домой, рассказать упавшим голосом всю правду, заработать пару вполне заслуженных пощечин и пообещать, что с сегодняшнего дня я больше не буду ненормальным ребенком, а буду хорошим, разумным пай-мальчиком. А назавтра меня отправят с извинительными письмами, которые очень вежливо напишет отец, к господину Гарманскому и госпоже Кастельнуово, где я буду оправдываться и объяснять, что все это было понарошку, и буду улыбаться глупой улыбкой и просить у всех прощения: "Я очень сожалею обо всем случившемся".

Нет, ни за что!

…Восьмое? Девятое? Десятое? Неважно. Еще одна возможность: я отправлюсь спать в трущобы, как Гекльберри Финн из книжки про Тома Сойера. В эту ночь я буду спать под лестницей дома, где живет семейство Инбар, и среди ночи я взберусь по водосточной трубе в комнату Эсти и вместе с ней, еще до рассвета, мы убежим в землю Убанги-Шари.

Но ведь Эсти ненавидит меня, а, может, и того хуже — она вообще обо мне не думает.

Последний вариант. Как в праздник Песах, когда я с сержантом Данлопом отправился на его джипе в арабскую деревню Цор-Бахед, не предупредив родителей, можно и сейчас пойти к тете Эдне. Я расскажу ей с грустной миной, что мама с папой поехали навестить друзей в квартал Бет ха-Керем, они вернутся поздно, мне оставлен ключ, но я, — как бы это сказать, — слегка потерял его.

Но… тетя Эдна, со всеми ее игрушечными овощами и фруктами в плетеных корзинках, с ее бумажными цветами, безделушками, поцелуями и ласками…

Ну, ладно, пусть будет так. По крайней мере, я выиграю одну ночь, а тем временем папа с мамой, тревожась обо мне, окончательно сойдут с ума, и завтра они будут так рады, что я еще жив, что даже не вспомнят про велосипед. Вот оно, решение. Вперед!

Но когда я наконец встал с твердым намерением отправиться к тете Эдне и попросить у нее убежища, — вдруг что-то блеснуло среди сухих сосновых иголок на темной земле. Я наклонился, выпрямился — оказывается, точилка!

Такая себе маленькая точилочка, даже не совсем новая. Но зато сделана из металла, отливающего серебром, довольно тяжелая, прохладная и приятная, если сжать ее в кулаке. Этой точилкой можно чинить карандаши, но ведь она может быть и танком в сражениях пуговиц, когда я играю дома на ковре…

Я зажал точилку в руке и решил бежать домой. Все-таки не с пустыми руками!

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ВСЕ ПРОПАЛО

"Ноги моей здесь больше не будет". Я готовлюсь пересечь горную цепь Моава, чтобы издали взглянуть на склоны Гималаев. Неожиданное приглашение. Кулак не разожму, пока жив.


Отец тихо спросил:

— Ты знаешь, который теперь час?

— Поздно, — ответил я грустно и сжал в ладони свою точилку.

— Теперь семь тридцать шесть, — сообщил отец, загородив телом дверной проем и показывая всем своим видом, что он пришел к печальному, но абсолютно неизбежному выводу. И добавил:

— Мы уже поужинали.

— Я сожалею, — пролепетал я тихим голосом.

— Мы уже поужинали и даже вымыли посуду, — повторил отец спокойным тоном.

Я хорошо знал, что предвещает это спокойствие.

— Где пребывал почтенный милорд все это время? И где велосипед?

— Велосипед? — переспросил я с изумлением, и кровь отхлынула от моего лица.

— Велосипед, — настойчиво произнес отец, четко выговаривая это слово.


Еще от автора Амос Оз
Иуда

Зима 1959-го, Иерусалим. Вечный студент Шмуэль Аш, добродушный и романтичный увалень, не знает, чего хочет от жизни. Однажды на доске объявлений он видит загадочное объявление о непыльной работе для студента-гуманитария. Заинтригованный Шмуэль отправляется в старый иерусалимский район. В ветхом и древнем, как сам город, доме живет интеллектуал Гершом Валд, ему требуется человек, с которым он бы мог вести беседы и споры. Взамен Шмуэлю предлагается кров, стол и скромное пособие. В доме также обитает Аталия, загадочная красавица, поражающая своей ледяной отрешенностью.


Познать женщину

Герой романа "Познать женщину" — охотник за чужими тайнами. Сверхъестественное чутье на ложь сделало его бесценным агентом спецслужбы. Однако после смерти жены он уходит в отставку, чтобы быть рядом с дочерью. Теперь он мучительно вглядывается в собственное прошлое, и его не покидает смутное чувство, что жизнь — не поддающийся расшифровке секретный код. В своей книге "Познать женщину" Амос Оз тонко, как Стриндберг, раскрывает самую суть брака.


Уготован покой...

Израиль шестидесятых накануне Шестидневной войны. Постылые зимние дожди заливают кибуц Гранот. И тоска подступает к сердцу бывалых первопроходцев, поднимавших гиблые земли, заставляет молодых мечтать об иной жизни.Не живется Ионатану Лифшицу в родном кибуце.Тяготит его и требовательная любовь родителем, и всепрощающая отстраненность жены, и зимние дожди, от которых сумрачны небо и душа. Словно перелетную птицу, манят Ионатана дальние дали.Ведь там, далеко, есть великие горы, и большие города стоят по берегам рек.


Чужой огонь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пути ветра

Ветер — «руах» на иврите. Это слово имеет много значений: ветер, дух, душа, сущность, свойство, лишь некоторые из них. Заглавие взято из Екклесиаста [11:5]. Для проникновения в замысел автора следует принять в расчет многозначность ивритского слова «руах».


Рифмы жизни и смерти

В новом романе Амоса Оза главный герой — некий писатель — приходит на встречу с публикой. Оглядывая собравшихся в зале, он некоторых из них наделяет именем и судьбой. Живые люди становятся персонажами и отныне ходят тропой его воображения.По сути, эта книга — попытка Оза устами своего героя ответить на важнейшие вопросы философии творчества: "Почему ты пишешь?", "Каково это — быть знаменитым писателем?", "Как ты определяешь себя самого?".