Сумерки зимы - [73]
Занавески той же теплой расцветки, что и в родильном отделении Королевской больницы Гулля, но все здесь какое-то линялое, безжизненносерое.
Чандлер лежал без движения. Жалкий. Искусственная нога подпирала стену у кровати, пижамная штанина пуста. Никто не озаботился подвязать ее под культей, и штанина перекрутилась – будто нога вывернута в нелепо-бесстыдной позе.
Горло Чандлера было обмотано бинтами. Трубка бежала от пакета с прозрачной жидкостью к игле, торчавшей из правой руки. Другая трубка, потолще, приклеенная к скуле, исчезала во рту; над полоской пластыря уже подсохла слюнявая корочка.
Макэвой выудил из внутреннего кармана склянку. Ройзин предупредила, что прикасаться к ней можно только в перчатках. Сказала, запах намертво въестся в подушечки пальцев и никогда в жизни его не смыть. Поддернул рукав пальто, спустил манжету рубашки. Обернул ею ладонь. Держа флакон одной рукой, другой острожно отвинтил крышку. Вонь хлынула невероятная. Даже на расстоянии вытянутой руки он ощутил резь в глазах, накатила дурнота: нашатырь.
В три широких шага он оказался у кровати. Сунул склянку под нос Чандлеру.
Один…
Два…
Три…
Забинтованная фигура вздрогнула. Под слоями марли пробежала волна, глаза открылись, и крошечный участок лица, остававшийся неприкрытым, исказился в гримасе. Рука дернулась ко рту, чтобы отодрать трубку. Судорожный кашель с шипением вырвался из глотки. Единственная нога засучила по матрасу.
Макэвой подался вперед. Взялся за дыхательную трубку, потянул. Мокрая, в слизи, она выскользнула изо рта, и Макэвой с отвращением выронил ее.
Чандлер приподнялся на подушке, сгусток желчи упал на ворот пижамы. Продолжая кашлять, вцепился в бинты.
Лицо Макэвоя было безучастно. Он наблюдал. Подарил Чандлеру несколько мгновений паники, агонию смятения. Ужас пробуждения в кромешной тьме.
Ждал, пока Чандлер не обретет голос. Смотрел, как кончик его языка по-змеиному стремительно шарит по сухим губам над заляпанными слизью бинтами. Потом склонился ближе:
– Вы выжили, сэр.
– Сержант… – Голос едва слышен. – Сержант Макэвой?
Закрутив пробку, Макэвой осторожно опустил флакон с прозрачной жидкостью во внутренний карман.
– Я сожалею о том, что сделал, мистер Чандлер, – тихо сказал он и тяжело сел на край койки. – От вас мне нужно услышать только «да» или «нет», сэр. Вы многое перенесли. Сейчас вы в больнице. Попытка самоубийства, если помните.
Веки Чандлера затрепетали. Он болезненно сглотнул, и Макэвой налил стакан воды из графина на столике, поднес к его губам. Сделав несколько глотков, Чандлер обессиленно обмяк.
– Вы уже поняли, не так ли? – тихо спросил Макэвой, не отрывая взгляда от лица мумии. – Вы знаете, кто и почему.
Чандлер едва дернул веками.
– Это я виноват, – просипел он. – Моя болтовня…
– Он все равно сделал бы это, – сказал Макэвой. – Нашел бы причину. То, что таилось у него внутри, рано или поздно прорвалось бы наружу.
– Но он хороший человек, – выдавил Чандлер. – Меня понесло. Пьяный бред. Я не убеждал его…
– Скорбь творит ужасные вещи, – согласился Макэвой.
– Но не убийство, – возразил Чандлер.
Оба молчали. Макэвой встал. Подошел к окну, собираясь с мыслями. Бросил взгляд за желтые занавески, на мокрую парковку за ними, раскачивающиеся деревья, мокрые машины, семенящих прохожих. Никогда еще он не чувствовал такой тяжести. Он в ответе за этих людей внизу, за иссеченный дождем мир за окном. Он повернулся к кровати – надо поскорее покончить с этим.
– Симеон Гиббонс, – тихо произнес он. – Где он сейчас?
Имя повисло в воздухе. Губы Чандлера напряглись, но тело словно расслабилось. Макэвой смотрел, как язык снует по губам.
– Не знаю.
– Когда вы виделись в последний раз?
– Минут за десять до моего ареста.
– Он был там? В Линвудской усадьбе?
– Он там живет. Постоянно. Счета оплачивают армейские друзья.
– Подполковник Эмме? Владелец небольшой охранной фирмы на Ближнем Востоке?
– У Спарки глубокие карманы. Гиббонс определил меня в исповедники, а сам ни черта не рассказывал.
– Как это вышло? Что привело вас к догадке?
– Инспектор Рэй. На допросе зачитал список имен. Люди, которым Симеон мог навредить. Это вы его и составили. Там была женщина. Фамилия Монтроуз.
– И она показалась знакомой?
– Я знал, что ее звали Энн. Остальное само вроде как сошлось.
– Гиббонс рассказывал вам про Энн?
– Стонал во сне, произносил ее имя.
– А о том, что произошло в Ираке, рассказывал?
– Он говорил о своей жизни. Люди рассказывают мне о себе. Считают, я могу прославить их. Напишу книгу, и они станут что-то значить…
– Но Гиббонса это не интересовало?
– Ему просто хотелось с кем-то пообщаться. Все полетело кувырком. Вы же видели его, когда приходили потолковать со мной? Хотя нет, он не подошел. Его лицо, сержант. Нет живого места, сплошь ожоги и шрамы. Из-за взрыва. Того самого, который едва не убил его.
Может, и убил, подумал Макэвой. Лечение тоже оплачивал Эмме? Скорее всего.
– Я писатель, сержант. Задаю вопросы. Когда Симеона подселили ко мне, нам пришлось разговаривать.
– И вы стали друзьями?
– Пожалуй что. Началось все с бокса. Я рассказывал про свою книгу. Ту, про путешественника, я говорил вам о ней. Он упомянул, что боксировал в армии. Так все и пошло.
Если бы крик, с которым ты просыпаешься посреди ночи, можно было собрать? Смешать с солью холодного пота, оставшегося на простынях? И, в качестве катализатора, добавить страх, даже ужас, вдохнуть или пошевелиться? Столкнувшись с собственным, искажённым «Я», пройдя сквозь хитросплетения коридоров безумия, возможно ли сделать правильный выбор? Чудовища? Люди? И есть ли вообще разница? Всё ещё считаешь сны прекрасными? Добро пожаловать… Содержит нецензурную брань.
Калеб — первый рассказ мистического цикла. Это — сюрприз и подарок моим друзьям и любимым читателям. Буду благодарна за обратную связь.
Его зовут Марк Воронин, он незаконно мигрировал из Украины во Францию. И он в большой беде. Двойной беде, и попробуй разбери, какая страшнее. Итак, что хуже: румынская мафия, жаждущая твоей крови или остров, где регулярно происходят несчастные случаи и загадочные убийства? Марк Воронин делает ставку на румынскую мафию и сбегает от нее на маленький бретонский островок Бельц (или «остров безумцев», как упорно именует его народная молва). Но, похоже, он просчитался… Мало того, что ему с его морской болезнью непросто работать на рыболовном судне, так еще местные жители сторонятся чужака и постоянно пугают его рассказами про знаки, которые оставляет Анку, ангел смерти.
Здесь обитает страх.Здесь говорящий с мертвыми управляет такси, а вынужденная остановка на пустынной дороге перевернет вашу жизнь.В доме с решетками на окнах поджидает нечто. И это нечто голодное!Здесь уборщица знает все ваши тайны, и она не упустит шанса ими воспользоваться.И даже Добрый Дом может превратить вашу жизнь в кошмар!Читайте «Передвижная детская комната» и не забудьте завернуться в одеяло. Оно согреет вас, когда холодный ужас проникнет в душу. Книга содержит нецензурную брань.
Мэдди думала, что хорошо знает Иэна. Но после нескольких лет, проведенных на войне, он очень изменился. Целыми днями он сидел в подвале, в котором хранил арсенал оружия. Уверял, что не пьет, что никогда не причинит вреда Мэдди. Конечно не причинит. Особенно теперь, когда он лежит на полу. Недвижимый. Мертвый. После того как пытался убить ее подругу. Иэн не мог поступить иначе. Ведь Мэдди очень хорошо знала своего мужа. Вот только все ли он знал о ней?..Содержит нецензурную брань!
Молодой мужчина после несчастного случая теряет память, и теперь в его голове нет места воспоминаниям. А всё, что он узнаёт от окружающего мира, через несколько минут становится бесполезным. Но какие-то мимолётные озарения иногда посещают его уставший от беспамятства разум, не давая душе покоя. И вот в один солнечный день он решает найти клад, чтобы сохранить свою семью. И в этом непростом деле ему даже удаётся найти единомышленников…