Сумерки волков - [4]
— Ты помотайся с мое по Дальнему Востоку, по северам! — посерьезнел Владлен. — Соборы еще стоят, особняки купеческие с XIX века, а больше ничего же нет! Ни завода, ни колхоза, ни местных лавок! Все привозное — хлеб в полиэтилене, молоко в пакетах, овощи китайские, мороженые! Ни коров, ни кур никто не держит… Хоть бы лапти плели! Бродят по улицам старухи страшные да рожи пьяные. Как в ад попал, ей-богу! Работу предлагаешь, деньги. Ничего. Будто порчу кто навел!
— Другого народа у нас для тебя нету, — развел руками хозяин дома.
— Чего ты хочешь, если лучший генофонд истребили в Гражданской войне! С кем мы имеем дело? Крепостные, фабричные. Рабское сознание, его не переделать ни за сорок лет, ни за двести, — горячился Глеб. — А с нашей нынешней политикой, с промывкой мозгов, с этим оголтелым православием.
Солидный гость в очках откашлялся:
— Народ не трожь, Глеб. Народ у нас — богатырь! Просто людям надо дать возможность развиваться. Внятные правила на местах, стартовый капитал.
— Для начала хотя бы стартовый пистолет, — пошутил Марков, но никто не засмеялся.
Максим попробовал виски, словно глотнул жидкого мыла, отставил стакан. Спорящие мужчины — матерые, пузатые, сытые хищники разных подвидов — поглядывали на него, молодого самца, снисходительно, но на всякий случай обнажали в улыбках клыки. На американских порносайтах такие же альфа-самцы любили уестествлять одну на всех измордованную девчонку, в перерывах похлопывая ее по щекам — «тепло ли тебе девица, тепло ли, красная?». И она вскрикивала с усталой тоской: «Ес, ес, фак ми!»
Максим вспомнил и своего университетского профессора в Манчестере, уже немолодого высоченного бритта с тяжелой челюстью, с остатками рыжего пуха на голове. Все знали, что он двадцать лет прослужил с гуманитарной миссией в Африке. По слухам, его жена покончила с собой, узнав о его забавах с темнокожими Лолитами.
Профессора Кэри приняли бы в этой компании за своего, несмотря на трудности перевода.
— Да какой им капитал! — кипятился Глеб. — Ты хоть в соседнюю деревню пойди, посмотри на эти рожи. Пьяное зачатие, царство водки и разврата!
— А кто нашу деревню под нож пустил в девяносто первом году? Твое американское масонство!..
— Ну конечно, виноват во всем Госдеп! Журнал «Крокодил», дорогой Леонид Ильич! Еще Сталина вспомните, ага, при нем-то был порядок!
Жена Юрия Минаевича заглянула в дверь:
— Юся, чего ты людей голодных держишь? Мальчики, прошу к столу!
Мужчины поднялись. Продолжая спорить, вышли в коридор, отделанный золоченой лепниной и увешанный картинами в богатых рамах. Среди пейзажей Шишкина и копий Рубенса свежим сливочным блеском мерцали православные иконы. Юрий Минаевич положил на плечо Максима волосатую лапу:
— Как Володя поживает, как его здоровье? Часто его видишь? Отношения складываются?
Максим видел тестя редко и не мог сказать, нравятся ли они друг другу. Два года назад у Владимира Львовича обнаружили не подлежащую операции форму рака, но врачам удалось законсервировать болезнь.
— Да, все в порядке, — ответил Максим.
— А слышал анекдот? «Абрамович в космос летит, отдал сто миллиардов долларов. — А чего так дорого? — Так он на яхте».
Марков, идущий следом за ними, хохотнул визгливой фистулой.
Отец, окажись он тут, так же сидел бы на кожаном диване со стаканом виски в руке, рассказывал бы анекдоты, с усмешкой возражал бы Румянцеву. Отец мог быть с ними, но не был одним из них, это ощущалось как физиологическое различие. Он принадлежал к иному подвиду животных, хотя внятно объяснить, в чем заключается разница, Максим бы не мог.
К ужину пригласили только «взрослых», включая и Максима с женой. Именинница осталась с «детьми» в холле, там обошлись фуршетом и горячими закусками. Женщин в богато отделанной золотом столовой оказалось всего три — немолодая полная супруга одного из гостей, силиконовая хозяйка дома и Кристина, изображающая великосветские манеры.
Юрий Минаевич распоряжался запросто:
— Ну что, по оперативчику? Если тут никто не против, выпьем за жену мою Галину и дочечку Полину.
— Береги жену, Юра. Нам, служивым людям, покой в семье — как тыл для фронта, — поддержал Василевский, у которого, как знал Максим, любовница недавно родила второго сына.
Выпили за хозяев. Едва дождавшись, пока официанты снова наполнят рюмки, солидный гость в роговых очках провозгласил свой тост:
— А я, товарищи, хочу выпить за Россию. И за президента. Может, здесь кому-то это не понравится…
Ему возразили сразу несколько голосов:
— Конечно, выпьем! Стоя! За Россию!
— За веру, царя и отечество! — браво выкрикнул дядя Юся, делая знак официантам. И тут же с потолка и стен грянули литавры государственного гимна — Максим даже не сразу понял, что звук идет из спрятанных в стенах динамиков. Он поднялся вместе с остальными и выпил вина, ощущая себя персонажем повестей писателя Сорокина. Впрочем, чувство это было ему не ново. Он заметил только, что Глеб Румянцев остался либерально, с вызовом сидеть на месте.
Гимн отыграл, сменившись скрипками Вивальди, застучали по тарелкам вилки и ножи, завязались разговоры между соседями.
— Галя, — спрашивала хозяйку немолодая гостья, — скажи мне, зачем у тебя иконы по всем углам висят?
«Адамово яблоко» — ее дебютный роман, и в нем сразу чувствуется крепкая рука драматурга. Захватывающий, напряженный сюжет, яркие характеры. Бизнес, политика, новые русские и новые бедные, любовь-чувство и любовь-провокация. Место действия — Петербург, Москва, русская провинция, Европа. Год с небольшим проживают герои от начала до завершения повествования, в центре которого незаурядная любовная связь харизматичного процветающего бизнесмена и юноши «из простых». История душевных смут героев рассказана чрезвычайно увлекательно, действие не отпускает с первых страниц и до конца.
Ольга Погодина-Кузмина не первая в русской литературе поднимает гомосексуальную тему. Но впервые сюжет о любви юноши и мужчины становится основой для остросюжетного детектива и вместе с тем – сурового анализа общества.Продолжение нашумевшего романа «Адамово яблоко», эта книга еще в рукописи попала в Короткий список премии «Национальный бестселлер».
В основу настоящей книги, написанной на уникальном историческом материале, лег сценарий фильма «Герой» – долгожданной премьеры десятилетия!Начало ХХ века. Юная княжна Вера Чернышева и поручик Андрей Долматов знакомятся при весьма странных обстоятельствах. Симпатия, любовь… впереди, казалось, счастливая жизнь. И вдруг – катастрофа. Первая мировая война уводит его на фронт, а ее медсестрой в госпиталь. Мир перевернулся, он охвачен ненавистью, злобой, жаждой власти. Одна война сменяет другую. Люди делятся на два враждующих лагеря, начинают судить друг друга, чинить жестокую расправу.
Книга вошла в «Длинный список» Национальный бестселлер-2020 1953 год, советская Эстония. Секретный «Комбинат № 7» обеспечивает бесперебойную поставку урана для реализации советского атомного проекта. Директор Гаков узнает о готовящейся диверсии на производстве. Одновременно с этим в городке начинают происходить загадочные убийства. Страна тем временем вступает в эпоху перемен — смерть Сталина меняет прежнее устройство жизни. Роман основан на воспоминаниях жителей закрытого города Силламяэ, документальных материалах, донесениях из недавно рассекреченных архивов ЦРУ.
«Как бы я хотела вырваться в Москву, хоть бы на несколько дней! Сейчас сезон концертов в консерватории, а я безумно, упоенно люблю музыку! Признаться, и не только музыку, а и весь этот светский блеск, highlife, красивые наряды, изобилие цветов, учтивые и изысканные манеры…» Драма в двух действиях, текст в авторской редакции.
Люди создают браки по любви, по расчету, по дури. И только я оказалась женой из ненависти. Тот, кого любила всем сердцем, сказал: "Добро пожаловать в ад!" И он не соврал… Мне предстоит выбраться из этого ада и спасти любовь. Странная, но интригующая история о настоящих чувствах. Фотографии с shutterstock.
Моё тело сковывает серо-белая смирительная рубашка. Густые темные пасма моих волос ниспадают на лицо. По-настоящему сумасшедшая улыбка расплылась на моих губах, когда я из-под своих косм смотрю на лицо человека, из-за которого я здесь. Где именно? Психиатрическая больница Святой Марии. Конкретнее? Кабинет главного врача Медрика Шварца. Из моего рта вырывается прерывистое запыхавшееся дыхание из-за недавних событий. Но обо всем по порядку. Возвратимся на два месяца назад… 18+.
Прошу обратить внимание: это не рыцарский роман. Я ужасный человек. Я лгал, мошенничал и воровал. Я решал, кому умереть, а кому остаться в живых, воспринимая это как должное. Но ничего из этого не имеет значения, уже не имеет. Это не мои грехи. Я вижу, как она поднимает руки. Темный металл, крепко зажатый в руках, отражает лунный свет. Ее палец дрожит, когда она направляет пистолет на меня. Глаза холодны и непреклонны, но я знаю. Я знаю ее. Меня зовут Девон Андрэ, и я исповедуюсь в своих грехах. Я ужасный человек, и люблю эту женщину.
Намджуну вот-вот тридцатник. Денег куча, всё есть, жизнь благоустроенная. А любовь никак не попадается на его пути. У всех вокруг попалась, а ему — нет. В чём проблема? В нём самом или в девушках, которых, как специально, чтобы его запутать, охренительно много в пределах досягаемости?
Часть 1. Осень. "Дорогой дневник, храни мои секреты и отныне никому их никогда не показывай. Знаю, мама и папа никогда не читали мой личный дневник, даже если он лежал на самом видном месте, но мне кажется, что как только тут будет что-то запретное – они сами начнут его искать…".
Героиня, после разрушительной для себя связи с женатым мужчиной, едет в Швейцарию. Там ее ждет любовь, а также настоящая опасность: ее жизнь и жизнь ее возлюбленного мистическим образом переплетаются с историей любви ведьмы и бедного художника, попавших в капкан инквизиции.