Сумерки в механическом музее: возрождение воображения - [3]

Кроме того, как я уже упоминал, те же молодые люди подбросили бомбы и в маленькую картинную галерею на углу, и в городской музей изящных искусств.

Они прошли по залам, и чуть не заснули перед полотнами с современной жизнью в том виде, в каком её изображали на протяжении последних 60 лет — в виде абстракции, которая сверхабстрагировала себя до полного исчезновения в собственной заднице. Пустые холсты. Пустые мысли. Никаких понятий. Часто — никаких красок. Ни одной идеи, которая способна была бы заполнить голову дрессированной блохи.

— Довольно! — вскричали дети. — Да будет сказка! Да будет — фантастический свет!

Пусть возродится искусство иллюстрации.

Пусть прерафаэлиты вновь клонируют себя, и пойдут плодиться и размножаться.

И было так.

И когда стало понятно, что дети космического века, сыновья и дочери Толкиена, требовали отображения своих волшебных снов в виде иллюстраций — тогда древнее искусство говорящих, рассказывающих картин, которое практиковалось от нашего пещерного человека через Фра Анжелико до Габриэля Россетти, позволило изобрести себя ещё раз, и ещё одна огромная пирамида перевернулась вниз остриём, и знания потекли от основания к вершине, и прежний порядок обратился в свою противоположность.

Итак, двойная революция, в чтении и преподавании литературы и в изобразительном искусстве.

Итак, продолжая вниз по течению, индустриальная революция, эпоха космоса и электроники наконец просочилась в кровь, в кости, в сердца, плоть и мозг молодого поколения, которое, в роли учителей, открыло истину, которую нам и так положено было знать.

И эта истина — История Идей, поскольку ничем другим фантастика никогда и не была. Идей, вылупляющихся в действительность, умирающих, чтобы на их месте выросли новые идеи, новые мечтания, еще более увлекательных форм и расцветок, какие-то из них — более постоянные, чем другие, но все — направленные на Выживание.

Надеюсь, что мы не станем принимать всё это слишком всерьёз, ибо серьёзность наденет маску Красной Смерти, если мы позволим ей ходить меж нами. Её свобода — это наша тюрьма, наше поражение и смерть. Хорошая идея должна беспокоить нас, как бродячая собака. Но при этом мы ни в коем случае не можем затискать её до смерти, задавить интеллектом, усыпить велеречивостью, измучить пыткой тысячи аналитических разрезов.

Останемся же, как дети, но избежим ребячливости, останемся при нашем отменном зрении, при наших телескопах, ракетах и прочих коврах-самолетах, которые понадобятся, чтобы поспеть за чудесами — и физики, и воображения.

Двойная революция продолжается. И другие, невидимые революции ещё ждут нас впереди. Перед нами всегда стоят какие-то задачи. Благодарение богу за это. Перед нами всегда лежат решения. Благодарение богу за это. Восславим же Аллаха и заполним библиотеки и картинные галереи этого мира — марсианами, эльфами, гоблинами, астронавтами, и учителями и библиотекарями с Альфы Центавра, которые настойчиво внушают своим ученикам держаться подальше от сказок и фантастики, а не то «мозги в кашу превратятся».

И тогда в залах моего механического музея, в долгих сумерках, Платон изречет последнее наставление из недр своей электронно-машинно-компьютерной Республики.

— Идите, дети. Бегите, читайте. Рассказывайте и показывайте. Раскрутите ещё пару пирамид на острие. Переверните ещё один мир вверх тормашками. Отряхните сажу с моих мозгов. Перекрасьте Сикстинскую Капеллу в моей черепушке. Смейтесь. Думайте. И мечтайте, и учитесь, и стройте. Бегите, мальчики! Бегите, девочки! Вперёд!

И послушавшись доброго совета, они побегут.

И так Республика будет спасена.