Сумерки памяти - [88]

— Вершишь великие дела?

— Отойди, — говорю я, но не пытаюсь ни оттолкнуть тебя, ни убежать.

— Ты будешь моей, — снова говоришь ты. — Не сейчас, но будешь.

Я смотрю на тебя исподлобья и, закусывая губы, молчу.

— Я отплываю завтра, — говоришь ты. — Вернусь — приду за тобой. Ты согласишься. Я знаю.

После этого ты уходишь, а я, взглянув тебе вслед, поворачиваюсь и бегу домой.

Проходит довольно много времени. Ничего не изменяется. Вокруг меня все те же люди, тот же дом. Но мое мироощущение уже совсем иное. «Разве этой жизни я хотела? — думаю я, — Разве для таких дел я была рождена? Сидеть в этих стенах? Это мое занятие?». Я смотрю в узкое окно на реку и вижу, что к пристани причаливают корабли. Мое сердце начинает учащенно биться, и я с горечью захлопываю окно. «Он был прав! — думаю я и, присев на скамью, плачу. — Лучше бы я согласилась. Он меня так любил, и оказывается я его тоже. Но теперь конечно он уже забыл меня».

Вижу, как на следующий день ко мне подходит моя нянька и украдкой что-то шепчет мне на ухо. Я вспыхиваю и прижимаю руки к груди. «Он ждет меня в условленном месте! — думаю я. — Он меня любит, как и прежде!».

Я бегу в какой-то двор и останавливаюсь в нескольких шагах от тебя. Я поражена. Ты стал совсем другим. Теперь я вижу в тебе мужчину, а не парня, как это было раньше. Не думая ни о чем, мы обнимаемся.

Видимо проходит еще сколько-то времени, за которое мы успеваем увидеться еще несколько раз. Теперь я уже понимаю, что полюбила тебя, но осознаю, что менять что-либо уже поздно. В слезах я просиживаю ночи напролет у няньки, а она по-прежнему гадает мне то, во что я никак не могу поверить.

Однажды мы снова встречаемся с тобой. Очень холодно, идет снег и на улице темнеет. Ты крепко прижимаешь меня к себе и говоришь:

— Сегодня ночью мы отправляемся из города. Если ты согласна, то беги со мной. Я все для тебя сделаю. Только будь моей. Некоторое время поживем притаясь, а потом, когда наступит весна, уплывем вниз по реке, и будем жить там. А сюда больше никогда не вернемся.

Я закрываю глаза и, прижимаясь к тебе, опускаю голову. «Если бы я поняла это раньше», — думаю я. А потом, еще раз взглянув тебе в глаза, говорю:

— А ты никогда не упрекнешь меня в том, что я — мужняя жена — живу с тобой во грехе?

— Я твой муж, и всегда им буду, — говоришь ты, а потом снова спрашиваешь: — Так побежишь со мной?

— Да! — говорю я, — только попрощаюсь с нянькой.

И снова, теперь уже в последний раз, я вижу себя в ее комнате. Я обнимаю ее, и говорю:

— Ухожу я. С ним… Гадание сбылось. Что-то меня ждет впереди…

— Иди с Богом! — говорит нянька и крестит меня. — Все у тебя теперь будет ладно.

Итак, я ухожу из дома. Но там я никогда и не узнаю о том, что спустя совсем мало времени на наш город нападут полчища врагов и сожгут его дотла. От огня или от меча погибнет и мой муж, и моя нянька, и еще множество людей. Но я не узнаю всего этого, потому что буду уже слишком далеко.

А потом я вижу, как некоторое время мы с тобой жили в какой-то лесной сторожке. Мне вспоминается, как я в полушубке выхожу во двор с топором в руках и смотрю на заснеженные ели.

— Думаю, что я был вполне счастлив, — произнес он задумчиво.

— Да, ты в той жизни всегда добивался того, чего желал.

— И, как видно, не только в той. Это вообще было со мной довольно часто.

— Интересно, произойдет ли так сейчас? — сказала я и посильнее завернулась в плед. — Что-то холодно мне сегодня. Холодно и немного грустно.

— Просто твои истории подходят к концу, — сказал он, закуривая сигарету.

— Да, их действительно осталось совсем немного…

— Так что было дальше? Мы уплыли с тобой на юг?

— Да, мы поселились там в каком-то городе на берегу моря. Я родила сына…

— Снова того, которого ты родила здесь?

— Да, — рассмеялась я, — совсем редко мне удавалось рожать кого-то другого.

— А была ли ты там со мной счастлива? — спросил он, пододвинув к себе пепельницу.

Я задумалась:

— Была бы, если бы меня постоянно не мучили разные мысли.

— Например?

— Ну, то, что я бросила мужа. Ведь я не знала, что давно уже стала вдовой. И потом, эти мечты о подвигах… Как они отравляли мне там жизнь.

— А ты делилась со мной своими переживаниями?

— Конечно.

Я вижу, как я печальная сижу возле окна. Ты подходишь ко мне и спрашиваешь:

— Какие мысли тебя тревожат?

— Жизнь проходит, а я так ничего и не сделала, — отвечаю я.

— Но как хорошо она проходит! — восклицаешь ты, и улыбаешься. — Дела наши идут как надо, сын подрастает. Что же в этом плохого?

Я вздыхаю в ответ и молчу.

Другое видение. В нашем собственном доме на нас нападают какие-то люди. Они хотят нас убить, и мы с ними боремся. Думаю, что именно эти люди будут спустя несколько столетий находиться среди тех, кто лишил нас жизни в разбойничьем лесу.

И вот во время этого покушения как-то так получается, что я убиваю одного из нападающих. Двое других убегают и мы остаемся с тобой вдвоем возле мертвого тела. Я бросаюсь к тебе в слезах и говорю:

— Как теперь ты будешь жить с женщиной, которая убила человека? Ты должен прогнать меня из дома!

В ответ ты обнимаешь меня и пытаешься утешить. Ты снова не разделяешь моих переживаний и хочешь объяснить мне, что я ни в чем не виновата.