Сумерки - [38]

— В тяжкую годину испытаний, — заключил он, — все мы должны сплотиться вокруг единой благородной цели.

Он поднял руку с растопыренными пальцами и резко сжал их в кулак: «Сплотимся же, будто пальцы одной руки!»

Послышалось несколько неуверенных хлопков, и воцарилась мертвая тишина. Север откашлялся и встал. Несколько секунд он постоял молча, слегка ссутулившись и опираясь обеими руками на элегантную трость.

— Уважаемый коллега, уважаемые господа, с вашего позволения я задам вопрос, который попрошу занести в протокол.

Помпилиу Опрян, все еще продолжая стоять, потер руки и одарил зал улыбкой.

— Разумеется, разумеется, уважаемый господин Молдовану. Все заносится в протокол! Мы слушаем вас внимательно.

«Алида Вали», держа карандаш наготове и приготовившись строчить, даже высунула кончик языка.

— Благодарю вас, — величественно произнес Север. — Я вижу здесь представителей многих группировок и партий, но хотел бы уточнить, присутствует ли тут представитель самой деятельной и многообещающей партии? Я имею в виду коммунистов.

Наступила тишина. Епископ Никодим вытер усы белым крахмальным платком, вокруг освежающе повеяло лавандой.

Застывшая недоуменная улыбка Помпилиу Опряна заиграла радостным оживлением.

— Конечно, господин адвокат, коммунистическую партию представляет доктор Ион Ион, главный врач муниципалитета.

Север поблагодарил председателя и сел, но не совладал с искушением и взглянул на Иона Иона. Взгляды их встретились, и старику стало не по себе от холодной иронической усмешки доктора. Он понял, что только Ион догадывается, какие козыри собирается выложить сегодня Север. Но времени обдумать это у старика не было: Помпилиу Опрян перестал улыбаться и начал торжественную речь. Говорил он громко, взволнованно, в голосе его звучали патетические нотки. Север прислушался.

— Господа, у меня нет сомнений, что медицинский факультет, этот краеугольный камень будущего университета, в самом ближайшем времени станет реальностью. Материальные наши возможности ничтожны, и если мы все-таки дерзнули пригласить вас сюда, то лишь потому, что считаем: час великих свершений пробил! Нет, не только для нашего города, не только для нашего уезда, но и для всей нашей страны! И поэтому дело создания медицинского факультета — дело государственной важности!

Он умолк и строго оглядел аудиторию, словно проверял, все ли прониклись важностью доверенного им дела.

— И для государства, и для человека, господа, — продолжал он, — главное в жизни престиж. Тот, кто теряет престиж, теряет его навсегда, а тот, кто его сохраняет — не роняя, тот его сохраняет — будь то человек или государство. Так будем же дорожить престижем нашего города, нашего уезда, нашей страны!

Север нахмурил брови, он всегда хмурил брови, когда чего-то не понимал. Сейчас он не понимал, кто роняет престиж и кто его сохраняет. Впрочем, Опрян есть Опрян, сколько Север его ни слушал, никогда ничего не понимал… Может, потому и жена Опряна сбежала с его шофером. Потом-то она вернулась. Правда, говорят, Опрян долго не хотел ее принимать обратно, но шофер пригрозил: если не заберешь свою бабу, пойду в «Румынское единство» и расскажу, куда, бывало, тебя возил. И Опрян сдался. «Одно время, — вспоминал старик, — Олимпия собиралась созвать комитет и исключить из благотворительного общества госпожу Опрян. Но раздумала, решив, что приличнее сделать вид, будто ничего не знаешь, чем нарываться на скандал, который неизвестно еще чем кончится. Север тогда сказал ей: «Можно подумать, что в вашем обществе только одна шлюха!» Но все это давняя история…

— Для нашей страны, — говорил Помпилиу Опрян, — настало трудное время. И казалось бы, я со своим проектом рисковал прослыть фантазером. Но ни один человек не упрекнул меня, ни один не сказал: «До университета ли нам сейчас?» Нет! И я это расцениваю, как одобрение моей идеи, и хочу поделиться нашими планами. Наши предки, господа, переживали еще более трудные времена! Пусть над нами, шумя крылами, летает смерть, — жизнь возрождается из смерти! И, может быть, именно в смерти зарождается жизнь!

Он перевел дух, выпил полстакана воды и поставил его обратно на желтый с красным жестяной поднос, казавшийся аляповатой заплатой на блестящей поверхности стола.

— Да, господа, у нас есть еще возможность показать всем нашу жизнеспособность. Медики горячо поддержали нашу идею. Предлагаю учредить исполнительный комитет, организовать группу «друзей университета», административный совет и избрать делегацию, которая вынесла бы наш проект на обсуждение к министру…

Хлопки прозвучали отчетливее и увереннее, чем вначале.

— Переходим, господа, к обсуждению, — объявил Помпилиу Опрян и сел.

По залу прошел легкий шумок, но никто не попросил слова. Епископ Никодим заерзал.

— Это мой долг, — шепнул он Северу, будто прося прощенья, и поднялся с величественностью, которая стала за долгие годы привычкой. Голосом пастыря, наставляющего свою паству, он обратился к сидящим в зале:

— Праотцы наши, учреждая епископство, пеклись не о том лишь, чтобы было кому крестить, венчать да причащать, а пеклись они прежде всего о том, чтобы свет божественной истины рассеял тьму невежества нашего. В тяжкие времена учреждалось епископство…