— Почему я не удивлен? — хмыкнул Герд, которого мы привыкли звать Ремтом, осмотревшись вокруг. — Парусиновая палатка, холод и сырость, ни нормального светильника, ни очага, в котором резвятся огненные саламандры, ни вина, ни женщин, и это претендент на корону Вернов?! О, времена, о нравы!
— Герд! — не оборачиваясь, пророкотал Матеус. — Будь я проклят, если это не голос маршала де Бройха!
— Ты сомневаешься, мой мальчик?
— Нет, командир, — покачал головой Матеус, но так и не обернулся. — Однако согласись, странно ожидать визита от того, кому на твоих глазах отрубили голову.
— Тем не менее. — Герд с сожалением отметил, что невозможность «усмехнуться», «кивнуть» или «покачать головой» лишает его значительной части инструментов общения и делает «речь» куда менее эффективной, чем хотелось бы. Хорошо еще, что он не вещал замогильным голосом, как полагается настоящим привидениям, и вполне владел интонациями речи.
— Ты привидение? — словно прочтя мысли Герда, спросил Матеус.
— Не совсем. — Герд задумался на мгновение, но все-таки нашел более удачное, как ему показалось, определение себя любимого. — Я тень маршала де Бройха. Тень, а не привидение, почувствуй разницу, солдат!
— Взглянуть можно?
— Гляди! Только предупреждаю, и глядеть-то, собственно, не на что.
— Сильно! — констатировал Матеус, обернувшись. — Нетривиально. Как тебе удалось?
— На себя примериваешь?
— Пока не знаю, но может пригодиться.
— Тоже верно, — согласился Герд. — Хочешь, я поменяю позицию, а то устал, поди, головой вертеть?
— Да, было бы неплохо.
— Так лучше? — спросил Герд, переместившись в пространстве так, чтобы его голос приходил к Матеусу спереди. Впрочем, граф Маор, возможно, мог видеть сгусток мрака, более плотного, чем тьма, сгустившаяся под крутым парусиновым сводом.
— Спасибо, командир, так действительно лучше. Рад тебя видеть, хотя, если честно, не люблю я всю эту хрень, да и не видно ни хера! — У Матеуса Бёма было узкое жесткое лицо с крупными, несколько грубовато «прорезанными» чертами, узкие жестокие губы и холодные, но не равнодушные глаза цвета морской сини.
— Ты не изменился, Матей! — сказал Герд, внимательно изучив лицо ученика. — Постарел, но в главном все тот же.
— О тебе этого не скажешь!
— Да уж… Но к делу, ты ведь человек занятой, а по нынешним временам так и вовсе жизни нет, или как?
— Ты это правильно сформулировал, командир.
— Ты и в самом деле собираешься сесть на престол, или это игра «в цену»?
— Ну, ты правильно понял, никто не должен думать, что корона досталась ему за так.
— Это правильно. — Ну, почему, почему он не мог кивнуть в ответ на слова Матеуса? — И это облегчает наш разговор. Мне требуется услуга.
— За душой моей пришел? — поднял бровь Матеус Бём.
— Да на кой хрен мне твоя душа! Мне нужен транзит через твою территорию.
— Транзит? — нахмурился собеседник.
— Вы с родственниками перекрыли все дороги, а я, представь себе, опекаю некоторую особу, которой по срочной надобности требуется попасть в Ландскруну.
— Опекаешь… — кивнул Матеус, о чем-то задумавшись. — Особу… Ты еще скажи, бедную сиротку! — Взгляд его отяжелел. — Ну!
— Бедную сиротку, — согласился Герд, гадая, что и откуда известно Матеусу.
— Тина Ферен, — прочел граф, вытащив из пачки документов небольшой пергамент. — Восемнадцати лет, высокая, волос рыжий, глаза светло-карие или желтые, сирота из приюта в городе Але… Я правильно излагаю факты? — поднял взгляд Матеус Бём.
— Да, пожалуй, — вынужден был согласиться Герд, хотя и не понимал, как это возможно.
— Тогда извини! Если бы ты пришел вчера, я бы пропустил вас на все четыре стороны, кем бы ни была на самом деле эта девица. Да хоть и претендентка! Насрать! Уж верно, с тобой, командир, мы бы сговорились. Но увы. Это письмо — в копиях — поступило сегодня утром и ко мне, и к Евгению, и к Дарии. А это, согласись, меняет весь расклад. Девица — претендентка, и тронуть ее или открыто поддержать — означает начать войну…
5
— И кто автор послания? — Ада с большим трудом сдерживала себя, чтобы не зарычать.
— Аноним, — кисло улыбнулась Дария.
— Но если так, каким образом это письмо вообще попало к тебе? Твой секретарь…
— Мой секретарь обратил внимание на присутствие на документе одного из моих личных кодовых слов. Тот, кто это писал, вхож в самые высокие сферы, а это, согласись, делает документ куда как более интересным, анонимный он или нет.
— Значит, нет?
— Ада! — вздохнула Дария. — Ну конечно, нет! Как может быть иначе? Я и вчера не согласилась бы пропустить вас, не выяснив, кого это ты так спешно везешь в столицу. Ты же не ребенок, знаешь правила игры!
— Мы могли бы договориться… — осторожно «предположила» Ада.
— А вот это уже совсем другой разговор! — улыбнулась собеседница. — Договориться не поздно и сейчас, но ни о каком пропуске в Ландскруну, разумеется, речь не идет. Ты уполномочена говорить со мной?
— Да.
— Отлично! Вина! — хлопнула в ладоши Дария.
Она все еще оставалась интересной женщиной, хотя возраст брал свое. Трудно выглядеть хорошо, когда тебе за семьдесят, но еще двадцать лет назад…
«Все проходит, — согласилась мысленно Ада. — Проходит молодость, стирается красота. И у людей это происходит гораздо быстрее, чем у оборотней. Увы!»
