Сумеречные люди - [11]

Этуотер молча передал брошюру Носуорту, решив, что чтение вслух займет больше времени. Носуорт мельком взглянул на брошюру и сказал:

— Теперь я вспоминаю: сей труд он впервые принес лет пять назад, когда Хинтли — это он с ним беседовал — еще был жив.

— Сумасшедший какой-то.

— О да. Безумец. Но времени у вас он много не отнимет, не беспокойтесь.

Этуотер положил книгу на стол, сунув между страниц обрывок промокательной бумаги, и вышел в соседнюю комнату.

Посетитель, человек лет шестидесяти, в макинтоше и в очень странного вида шляпе, стоял в дверях и тихо чему-то улыбался. Свой макинтош он, надо полагать, купил еще совсем молодым человеком и носил его всю жизнь, не снимая. У него были седые усы и крайне неопрятный вид.

— Чем могу служить? — спросил Этуотер.

— Служить? Мне?!

— Ну да, — сказал Этуотер, — служить вам, кому ж еще.

— А, ну да, конечно, конечно.

Поскольку в приемной был всего один стул, да и тот сломанный, оба продолжали стоять.

— О чем же вы хотели поговорить? — поинтересовался Этуотер.

Старик с белыми усами, он же мистер Кратч, отвернулся и как-то смущенно улыбнулся.

— Так, пустяки, — сказал он, помолчав.

После чего тихим, вкрадчивым голосом рассказал Этуотеру всю свою жизнь, дав понять, что такой человек, как он, мог бы принести музею немалую пользу. Интересно, подумал Этуотер, сколько времени будет продолжаться этот монолог. Он сумасшедший или это очередной доброхот-рационализатор? Этуотер не слушал старика, он знал, что тот будет повторять одно и то же бессчетное число раз. Пока Кратч вещал, Этуотер размышлял о том, что ничто так не способствует полету отвлеченной мысли, как монолог школьного учителя. Этуотер с головой погрузился в самоанализ; старик же, доктор Кратч, все говорил и говорил; казалось, он растворяется в собственных словах. Этуотеру начинало мерещиться, что и Кратч тоже присутствовал на вчерашней вечеринке… Наконец старик выдохся и замолчал.

— Как видите, — подытожил он, — профессиональных навыков у меня немало.

— К сожалению, одних профессиональных навыков недостаточно.

— Недостаточно?!

— Абсолютно недостаточно.

— Стало быть, вы думаете, что вам от меня мало проку?

— Боюсь, что немного. Разумеется, если вы соблаговолите оставить свой адрес…

— Я мог бы, если понадобится, проводить исследования в домашних условиях…

— Боюсь, в настоящее время в этом нет необходимости.

— Я бы хотел также, — сказал доктор Кратч, — поговорить с вами об образцах в комнате 16.

— Слушаю вас.

— Видите ли, сейчас я пишу книгу как раз на эту тему. Вы, разумеется, понимаете, о какой теме идет речь.

— Разумеется.

— Это одна из тех тем, которые требуют особой тщательности и, я бы сказал, деликатности.

— Пожалуй.

— Мне кажется, я мог бы этой работой заняться.

— На эту тему ведь есть классическая, общепризнанная работа.

— Моя работа явилась бы дополнением к общепризнанной.

Этуотер слегка качнулся, перед глазами у него на мгновение возникла и тут же исчезла какая-то решетка. Во рту пересохло. Сколько же времени это будет продолжаться? В ушах шумели голоса вчерашних гостей. А старик, продолжая думать о своем, сказал:

— Сомневаюсь, чтобы вы читали мои книги.

— Увы. Совершенно нет времени читать.

— Ничего удивительного. Вы ведь, надо полагать, и сами тоже пишете?

Беседа явно зашла в тупик.

— Пишу, — ответил Этуотер. — Но и писать времени, честно говоря, не остается тоже. Я постоянно занят.

— Вдохновение, — заметил доктор Кратч, — посещает нас лишь изредка, — и, бросив на Этуотера быстрый взгляд, добавил: — Надеюсь, я не отнимаю у вас время?

— Не в моем времени дело. Мое время всегда в вашем распоряжении. Но в данном случае речь идет о времени общественном. О долге перед государством. Pro bono, так сказать, publico[6].

— Стало быть, вы не можете мне помочь?

— Постараюсь, если вы объясните мне, чего вы хотите.

— Что ж, если вы готовы уделить мне еще немного времени, то речь идет вот о чем, — начал доктор и, выдержав паузу, задумчиво заглянул Этуотеру в глаза.

— О чем же?

— Я хотел сказать, что мог бы в интересах музея использовать образцы, находящиеся в комнате 16.

Перед глазами Этуотера сомкнутым строем прошествовали, одна за другой, все неприятности, какие у него возникнут, если доктор Кратч получит возможность исследовать вышеназванные образцы.

— Боюсь, — сказал Этуотер, — получить разрешение забрать образцы из музея будет непросто. Пройдет немало времени, прежде чем этот вопрос будет вынесен на Правление, но и в этом случае положительное решение отнюдь не гарантировано.

На лице доктора вновь появилась смущенная улыбка.

— Я имел в виду, что вы мне их предоставите…

Ситуация разом прояснилась. Этуотер постарался скрыть облегчение, которое он испытал, несмотря на то, что в ушах гудело, а в глазах мелькали яркие всполохи. Этой фразой старик доказал, что он самый настоящий сумасшедший, а вовсе не увлекающийся рационализатор, готовый взяться за любое дело. Он — псих, самый натуральный псих. Конец теперь был уже близок.

— Торговать музейными экспонатами мы права не имеем. Видите ли, мы никогда ничего не продаем.

— В самом деле?

— Никогда, — сказал Этуотер и добавил: — И никому. На этот счет существует специальный закон, принятый Парламентом.