Сумеречная роза - [101]

Согласившись с последним заявлением, она поняла, что дальнейшие возражения не тронут его, и решила попытаться наверстать упущенное за короткое время, которое он мог провести с ней, прежде чем вернуться к своим обязанностям. За все время его пребывания они только один раз поспорили, когда она узнала о судьбе братьев Стаффорд, чье восстание, как и восстание Ловелла, потерпело неудачу.

— Главари ускользнули и укрылись в церковном убежище, — рассказал ей Николас, — но люди короля скоро вытащили их оттуда…

— Тюдор приказал забрать их из святого убежища! — воскликнула Элис, не в силах поверить своим ушам.

— Да, — подтвердил он. — Хэмфри Стаффорд повешен, четвертован и утоплен в Тайберне в Лондоне, однако Томаса простили.

Она вспомнила, что Ловелл говорил ей о политике Тюдора, заключающейся в прощении и наказании, но рассказанная история ее ужаснула.

— Как вы можете сохранять верность человеку, который нарушает право неприкосновенности убежища?

Николас спокойно объяснил:

— Он сделал то, что должен был сделать. Изменники требуют неприкосновенности везде, где могут найти крест, а Калем даже не настоящее церковное убежище. Гарри — мудрый человек, и я предан ему, потому что верю в добро, которое он несет стране.

— Уэльсу, вы хотели сказать!

— Нет, милая, Англии тоже. Нам нужен настоящий король, мужчина, а не ребенок, при котором люди, жаждущие власти, будут продолжать сражаться. А теперь достаточно. Сегодня я хочу поехать с вами осмотреть мои владения.

И она ездила с ним и обедала с ним, спорила с ним и спала с ним, наслаждаясь его обществом и вниманием. А когда ему пришло время снова уезжать, слезы выступили у нее на глазах и потекли по щекам.

Он остановился, чтобы стереть их поцелуем, и прошептал:

— Теперь я уезжаю ненадолго, вы не заметите, как пройдет время за множеством дел, хотя мне кажется, что вы не очень ладите с моим братом. Бедняга даже более суров, чем обычно. Вам обязательно все время ссориться с ним?

— Я не ссорюсь с ним, сэр, — ответила она, вытирая слезы его платком. — Он стал таким с тех пор, как вы отослали Мэдлин. Не могу понять, как вам вообще пришло в голову, что они могут подойти друг другу.

Какое-то время она казалась немного увлеченной им, но он если и обращал на нее внимание, то только чтобы покритиковать.

— Вначале, — сказал Николас, — он считал ее хорошей партией, но теперь, я думаю, ему нужна сама девушка. Я предупреждал его, что она привыкла, когда все восхищаются ею и говорят комплименты и что она почти не обращает внимания ни на кого из своих многочисленных поклонников.

— Но он не делает никаких попыток ублажить ее.

— Ну и что? — подмигнул он. — Вы никогда не видели, как он дает дикой лошади взять сахар из его руки. Он стоит и ждет, пока животному не станет так любопытно, что оно не сможет не подойти к нему. Хью говорит, что по дороге в Лондон с Мэдлин оказалось на редкость трудно ладить, а я могу сказать, что и там она все время хандрит. Ее отец представил ей целый караван женихов, готовых воспевать ее красоту и свататься к ней, но она отказала всем.

— Она не хочет выходить замуж, — подтвердила Элис.

— Да, и мой ответ — baldarddws. Ее отец — слепо любящий ее глупец. Будь у него хоть немного разума, он вбил бы в нее послушание. Он считает, что она девушка с собственным мнением. — Николас вздохнул. — Гуилим говорит, и я с ним согласен, хотя вы и будете возражать, что такая снисходительность ей не на пользу. Ей будет лучше под сильной рукой мужа; и когда-нибудь, девочка, у нее обязательно появится муж. — Повернувшись раньше, чем она успела возразить, он крикнул Хью:

— Ребята готовы ехать. Ты попрощался?

— Да, — с улыбкой крикнул Хью в ответ, — и получил бы по физиономии, если бы она могла до нее дотянуться. Зато у моей крохотули очень шустрый язычок. Она назвала меня голоухим обалдуем и сказала, чтобы я убирался к дьяволу. Что за женщина!

Усмехнувшись, Николас повернулся опять к Элис, крепко обнял, поцеловал на прощание, сел на коня и уехал. Он обещал писать, и хотя она с нетерпением ждала его писем, они продолжали разочаровывать ее, потому что ни в одном из них он не приглашал Элис вернуться ко двору.

Письма Мэдлин, хотя и написанные урывками и украшенные кляксами, действовали на нее благотворнее. Когда она написала, как Элизабет в сентябре благополучно разрешилась мальчиком, Элис почувствовала, будто они с Джонет сами присутствовали там.

«Леди Маргарет, считая, что королева слишком неопытна, чтобы заниматься такими делами, — писала Мэдлин из Винчестера, — сама продумала все относительно родов, меблировки опочивальни ее светлости, колыбельки, крещения и даже кормилиц для принца. Это она, а не король, решила, что ребенок должен появиться на свет здесь, в легендарном доме короля Артура, и Элизабет согласилась, они нарекли ребенка Артуром! Граф Оксфорд должен стать крестным отцом, и мы три часа ждали в соборе его приезда, но в конце концов служба началась без него. Были зажжены свечи, великая процессия дошла до алтаря, и даже спели два гимна, когда Оксфорд влетел галопом, как запыхавшийся боевой конь, как раз тогда, когда вдовствующая королева положила младенца на алтарь для длительной церемонии. Элизабет все еще не вставала с постели, и потом прошла еще одна великолепная процессия со свечами, чтобы принести его домой, к ней. Он очаровательный малыш, Элис, и мне даже захотелось иметь своего такого же. Скоро мы едем вниз по реке в Гринвич, так что попроси сэра Николаса позволить тебе поехать с нами. Я становлюсь сентиментальной, потому что жизнь при дворе без тебя так скучна».