Сумчатые баллады - [26]

А в 2.30 приехала вызванная председателем в 12.10 милиция.

Кстати, милиция довольно быстро выяснила, что произошло. Мимо дачи проезжало такси. На повороте дверь открылась, пассажирка едва не вылетела — и закричала. Водитель втянул ее внутрь — и они уехали.

А у нас…

А строчка, на которой меня оторвали от «Хранителей» звучала так «Веселенькая у нас будет ночка».

* * *

Есть старая формула: там, где начинается авиация, кончается порядок. Кажется, единственной формой жизни в Австралии является авиация. Она же является единственным родом войск.

Итак, в городе Багдаде пять дней назад погиб первый австралийский солдат — десантник Джейк Ковко, 25 лет. Погиб при обстоятельствах, не лезущих ни в какие ворота. Официальная версия утверждает, что он случайно прострелил себе голову при чистке оружия. Что выглядит особенно хорошо в свете двух обстоятельств:

а) согласно уставу, на территории базы все личное оружие должно быть разряжено (и за этим, вообще—то, следят).

б) покойный был снайпером.

Но это — вступление. Тело, естественно, должны были отправить домой. В Мельбурн. И вот, собирается семья — родители, вдова, дети — встречать. А тело… не то. Вместо Джейка Ковко в Мельбурн привезли какого—то совершенно неизвестного покойника из боснийского контингента. Как? А так. Перепутали. Как перепутали? Ну, умудрились как—то. Как умудрились — это вообще первый и единственный австралийский покойник за всю кампанию… Ну, так. Труп хранился в кувейтском морге. Получили одну штуку, выдали одну штуку. А какую — не посмотрели. А в родах войск и формах они не разбираются. И что гроб деревянный, а не алюминиевый — не заметили. И вообще доставкой занимается частная компания и она не обязана…

Что сказала семья, я пропущу. Что сказала семья, когда премьер—министр предложил им свой личный самолет для доставки уже нужного трупа, я тоже пропущу.

И что сказал премьер—министр, пропущу — это когда выяснилось, что нужный труп раньше утра субботы достать никак нельзя. Потому что в Кувейте — выходной. Морг — не работает. И никакие тела — нужные там, ненужные, в неположенное время не выдаются. Ни на каком уровне. А брать штурмом морг в дружественной стране… можно, но нет же гарантий, что там опять ничего не перепутают.

В общем, добрались все—таки до морга, нашли покойника (оказавшегося даже не на месте неизвестного боснийца), довезли. И сегодня утром семья все же получила его обратно.

Вышла бы забавная история — вот только если про семью забыть…

* * *

Выяснилось, что проще перевести программу с пушту, чем объяснить, что не знаешь языка.

Дано: есть срочная программа для службы новостей. Есть английский дословный перевод всего произнесенного — но он в разрозненных листках и установить, что относится к чему — невозможно.

Переводчик с пушту едет, но будет только к середине дня. А нужно, чтобы было готово к вечеру.

А кто у нас Афганистан завоевывал? Звонят мне. Домой. Приезжай — срочная программа. На каком языке — естественно, не говорят. Приезжаю, выясняю.

Объясняю, что ни пушту, ни фарси, ни дари не владею.

«Да мы знаем, но мы думали…»

«Не владею».

«Ну хоть посмотри…»

В общем, в два прибегает переводчица с пушту. Мы садимся смотреть сделанное.

«Вы знаете язык?» — спрашивает она.

«Нет».

«А как вы разобрались?»

«По Аллахам. Перевод—то дословный. Так что считаю, сколько Аллахов в каждом блоке, смотрю расположение, потом сверяюсь с переводом — где такое же».

Править, впрочем, все равно пришлось довольно много.

* * *

На какое—то время легла сеть. В библиотеке — ремонт. Звоню коллеге Марку Стоичу и спрашиваю:

— Ты случайно не знаешь, как по английски «питьевой спирт»?

— Что?

— Спирт, питьевой.

— А это что?

Объясняю.

— А чем оно от водки отличается?

Объясняю.

— А что, в русском для этого специальное выражение есть?

— Да.

— Следовало ожидать. Нет, нет у нас такого выражения. И, — в голосе крайнее омерзение, — быть не может. Не может. Тебе померещилось.

Вернулась сеть. Звоню Стоичу.

— Может быть. И есть. Называется potable ethanol.

— А—ааааа. Ну это не у нас. Это у шотландцев.

— Почему у шотландцев?

— Потому что это у них все, что удастся поймать, идет в горшок (pot), даже спирт. — пауза, — Хотя… Хотя это объяснит, почему кое—какие английские блюда есть невозможно.

— Кое—какие?

Пауза.

— В общем, все.

* * *

Тут недавно была история с пушту. Вчера мне эту даму еще раз подсадили. Дали кассету, говорят — три минуты. Проверяю — и вправду три, странно… Ну, сделали мы их — и тут прибегает репортер и говорит «Тут еще пленочка секунд на 20, там часть вы уже перевели». 20 секунд оказались 5.5 минутами. С мааленьким уже переведенным кусочком — и вправду секунд на 20. Дошли до него. Ну я смотрю, слушаю и говорю:

«Это мы уже переводили».

Прокручиваю.

«А этого мы не переводили».

И начинаю стучать «Что делается в Таран—Куте, неизвестно».

Переводчица взлетает и пробивает крышу с воплем:

«Да что ж вы мне голову морочите, вы знаете пушту!»

И объяснить ей, что эти слова в программе повторяются пятый раз, мне не удалось.

Теперь она считает, что это — заговор.

Я — тоже.

Сегодня мне дали на перевод киргизский фильм. Без переводчика и с неразмеченными монтажными листами.