Сумасшедшие - [20]

Это тот контекст, в котором существует Елабужский психоневрологический интернат. Не самый плохой контекст. Сдержанно оптимистический. Но еще есть такой фактор, как культурная память города, неблаженное его наследство - и я думаю, что и тогда, когда отреставрируют последние корпуса интерната, Рахматуллин обучит «обеспечиваемых» хорошим ремеслам, а на богоугодных огородах взойдут, как ожидается, богатые бахчевые, - невесомая девушка все равно будет писать стихи доктору А.: «Я не могу без тебя. И этот день, эта ночь…», и чугунная Марина Ивановна, почему-то похожая на пожилую рабфаковку, возможно, будет понимать про нее что-то большее, чем это дано всем условно здоровым нам.

Сороковые, роковые

Возраст на грани нервного срыва

Елена Веселая

Анна Ахматова как-то высказала гениальную догадку насчет Бальзака и «бальзаковского возраста». Если почитать классика французской литературы, то у него увядающие дамы с отнюдь не увядающими чувствами, совершающие безумства ради восторженных 18-летних поэтов, все сплошь 33-летние. Анна Андреевна возмутилась: ну как это в 33 года и увядающая? А потом догадалась. Эвелина Ганская, потрясшая воображение толстого одышливого гения и в конце концов женившая его на себе, просто-напросто ему наврала. Утаила свой возраст. Срезала лет этак 10-15. Он и описывает ее, 33-летнюю, в то время как ей на самом деле все 45.

«Бальзаковская» женщина истерична, ранима, часто плачет, способна унизить своего возлюбленного, после чего готова на коленях вымаливать прощение. При этом она поэтична, начитанна, ей свойственны «души высокие порывы». В ней борятся жгучий эротизм с материнским инстинктом. Она вкладывает в последнюю любовь всю себя без остатка, мучая любовника чувством собственницы, не желая делить его ни с кем другим. Мужчина рядом с ней чувствует себя как на вулкане - вроде и тепло, и слезть хочется, и больно, и смешно. Молодые люди тянутся к таким женщинам, особенно если понимают, что с их помощью могут достичь высот. Или хотя бы подняться на ступень выше.

Проявления женской натуры, столь подробно описываемые Бальзаком (а впрочем, и всей мировой литературой - от Достоевского до Сомерсета Моэма и Томаса Манна), в современной научной литературе называются климактерием, а в широком быту - климаксом, затуханием функции яичников. Есть в этом печальном иностранном слове какая-то безысходность, а последующая менопауза - вообще венок на будущей могиле. Тут есть от чего сойти с ума - даже если отставить в сторону чисто физиологические аспекты надвинувшихся перемен. Бальзаковские женщины хотя бы испытали последнюю страсть. Да и что говорить, большинство из них были замужем, и, хотя и страдали от присутствия пошлых, глупых и толстых мужей, чувствовали себя защищенными священными узами брака.

У многих современных женщин именно в этом возрасте и состоянии рушится привычный уклад жизни - они теряют работу, муж уходит к другой, взрослые дети женятся и уходят из дома, и единственное, что остается, - уход за совсем уже старыми родителями. Можно сказать, повезет, если родители (обычно мать - женщины у нас живут дольше) при общей немощи сохранят здравый ум и покладистый характер. Однако чаще бывает, что на плечи несчастной женщины сваливается старческое слабоумие вкупе со старческим хулиганством, требовательностью и нетерпимостью. Главной проблемой становится - как справиться с одиночеством, не сойти с ума.

Впрочем, речь идет о наших женщинах. Врачи-психоаналитики утверждают, что на Западе этих проблем нет. Там отношения между родственниками не обусловлены квартирным вопросом. Поэтому в отношения психологического инцеста (мать, вмешивающаяся в жизнь взрослых детей и пытающаяся руководить ею) люди вступают достаточно редко. Впрочем, здешние врачи также свидетельствуют, что обращающиеся к ним женщины на грани нервного срыва жалуются не на невыносимость бытия, не на беглого мужа и нечутких сослуживцев, вынудивших ее покинуть работу, а лишь на одно - одиночество…

Потеря «женственности» воспринимается как глобальная потеря. Есть, конечно, исключения. Например, жена Сальвадора Дали Гала безумно радовалась, когда ей сделали операцию по удалению яичников - теперь сексом можно заниматься свободно, не боясь забеременеть. Пережившие климакс женщины могут утешаться тем же. Проблема в том, что поиск партнера в этом возрасте настолько затруднен и связан с такими переживаниями, что вопрос о возможности или невозможности беременности звучит пустой риторикой. Между тем желание секса у женщины не только не пропадает с годами, а, напротив, увеличивается. И если у мужчины вопрос стоит «могу - не могу», то у женщины - «хочу - не хочу». Выбор партнера при этом у мужчин шире, чем у женщин: мужчин оценивают с точки зрения возможностей, знаний, опыта, а значит, их ценность в глазах общества с возрастом растет. Женщин же судят с точки зрения молодости и красоты. Перспективы понятны.

У мужчин естественное затухание потенции называется более поэтично - кризисом среднего возраста. Подразумевается, что женщина, выполнившая свое главное предназначение на земле, больше ни на что не годится. Так сказать, проводы в предпоследний путь (есть, конечно, исключения - хороши бы мы были, если бы предположили, что та же Анна Андреевна выполнила свое женское и человеческое предназначение в 1937 году и превратилась в никчемную старуху!). Мужчина, существо сложное и интеллектуальное, вроде бы еще может найти пути выхода из кризиса. Как нашел их Сократ, якобы ответивший на вопрос, как ему живется после «кризиса»: «Хорошо, потому что у меня теперь нет хозяина».