Сумасшедшее путешествие - [5]

Наконец, мне надела эта игра в молчанку и я поинтересовалась:

– Кто вы такие?

Вперед выступил какой–то хмырь. Наверное, самый главный (хмырь). На лице его явно читалось: «Дядя, купи кирпич». И, в отличие от остальных, берет у него на голове был не пятнисто–зеленый, а малиновый.

– Я – Робин Гад. А это – моя ватага веселых Шерстьвудских разбойников. Мы грабим богатых и бедных, и все оставляем себе.

Дурдом.

Этот Гад Робин собрался было еще что–то добавить, но тут из–за его спины высунулся небольшой такой шкафчик (поперек себя шире). Эта самая Годзилла смерила меня взглядом, подмигнула мне и дружески врезала Робину локтем по ребрам (тот, бедный, взвыл нечеловеческим голосом и согнулся в три погибели). После завершения всех вышеперечисленных действий Годзилл засунулся обратно в толпу.

Минут через десять Робин перестал хватать ртом воздух, изображая из себя пойманную рыбу, повернулся к как–то сразу побледневшей толпе и полупрорычал–полупросипел:

– Малявка Джон, ты что, очумел?

– А я че? Я ниче, – промычал детина. – Просто она, Робин, хорошая. Давай, ее отпустим, а?

– Побежал, – буркнул Робин и добавил, повернувшись ко мне. – Короче, гони деньги.

– А где мой обед?

Я совершенно не боялась этого Робина. Было в нем что–то нереальное.

– Какой обед? – удивленно протянула вся ватага.

– Как «какой»? Во всех легендах про Робин Гу… Гада говорится, что он приглашает ограбли… ограбля…, короче, тех кого грабит, в свой лагерь, кормит их обедом, а их деньги берет в качестве платы за еду.

На лице у главаря разбойников появилось мечтательное выражение:

– А что, это – неплохая идея: открыть небольшой постоялый двор «У Гада», всем приезжающим подсыпать какой–нибудь быстродействующий яд подешевле…

Неизвестно, куда бы завела Робина фантазия, если бы не его разбойники. Одному из них пришлись не по вкусу мечты атамана и он заорал:

– Робин, ты что, умом двинулся?

– Кто это сказал? – взвизгнул Гад, оборачиваясь.

– Ну, я, – толпа расступилась пропуская вперед парня, похожего на Кристиана Слэйтера и Вивьен Ли одновременно (наверное, их незаконнорожденного сына).

Робин Гад покраснел, затем побледнел, затем опять покраснел… Короче, он минуты три изображал сломанный светофор, и лишь потом прошипел:

– Вильям Скарлетт О`Хара, не много ли ты на себя берешь?

Мать моя женщина! Я конечно слышала и о легендарном спутнике Робин Гуда Вилли Скарлетте, и о не менее легендарной Скарлет О`Хара, но я никогда не предполагала, что это был один и тот же человек!

– Нет, Робин, слишком много на себя берешь ты!

Разбойнички, забыв обо мне, окружили атамана и бунтовщика, я же задумалась, радоваться ли мне или огорчаться этому. Пока я занималась философскими размышлениями, от толпы отделился маленький плотненький мужичонка, одетый в коричневую сутану.

Мужичок присел рядом со мною и заговорщицки зашептал:

– Слушай сюда, – перегаром от него несло… – я – брат Тук–тук–тук. Сейчас Робин и Вилли начнут друг друга мочить, а ты тем временем сможешь уйти.

И правда, за спинами разбойников раздались сочные удары (воображение услужливо подсказало – по морде). А я решила послушаться хорошего совета, медленно встала на ноги и пошла прочь от этого странного места. Пару раз я оглядывалась, меня никто не преследовал, все были заняты своими личными делами: Робин бил морду Вилли, Вилли бил морду Робину, толпа разбойников наблюдала за развитием конфликта, а пьяненький брат Тук–тук–тук срезал кошельки у всех подряд.

* * *

Последующие дни прошли без происшествий, и я уже практически забыла о странной встрече (мало ли психов бегает по местным лесам?), когда на горизонте показался город. Я стояла на небольшом пригорке, и отсюда, сверху, он был очень хорошо виден. Практически со всех сторон он был окружен лесом, (кроме той, с которой стояла я), трава перед городом была выжжена (наверное, чтобы никто не подобрался), сам город был обнесен высокой крепостной стеной, а перед ним находилось несколько одиноких засохших деревьев вроде того, к которому был прибит Ланс.

Я спокойненько перешла выжженную пустошь и остановилась перед распахнутыми настежь воротами. Одинокий стражник, дремавший возле входа, опираясь на копье, лениво приоткрыл глаза и пробормотал:

– Что встала? Проходи, – и заснул дальше.

Городок не произвел на меня никакого особенного впечатления: грязно, шумно и людно – вот и все, что я могу о нем сказать. Пару раз мне я чуть было не споткнулась о валявшихся в грязи свиней, еще парочку – меня чуть было не облили помоями из открывшегося окна, и еще раза два – чуть не сбили с ног.

Поразмыслив, я решила, что мне надо пойти на рынок – хоть узнаю, чем здесь торгуют, (а может и Луиса с Франсуа найду).

* * *

Самая страшная мука для любой настоящей женщины – быть на рынке и не иметь возможности ничего купить. Когда ты идешь по базару, и глаза разбегаются от желания приобрести и вот эту шляпку, и вот тот отрез ткани, и вот то зеркальце, и вот те фрукты, да еще и продавцы (купцы, по местному) кидаются: «госпожа, купи мой товар», а у тебя в кармане ни гроша… . Путешествие с Вергилием по аду Данте покажется по сравнению с этим прогулкой по раю…