Султан и его враги. Том 1 - [185]

— Ах, да, пожалуйста, приготовь мне постель, я так устала! — созналась Реция, которая едва стояла на ногах да к тому же держала ребенка, кричавшего своим нежным голоском.

Гафиз отправился в соседнюю комнату и там приготовил постель для Реции. При этом он качал головой от удивления на свою жену, которая вдруг стала так сострадательна, что приняла к себе молодую мать с ребенком. Этого с ней еще никогда не случалось.

Присутствие Реции с ребенком в доме старого башмачника, нарушив вечное однообразие его жалкой жизни, приносило ему развлечение и удовольствие. Он сам устал, была уже поздняя ночь, однако он не ограничился устройством постели. Когда Реция уже легла, он послал жену покормить бедную, слабую мать, а сам собрался купать ребенка. С трогательной заботой взял он его на руки и выкупал сам.

— Старик и дитя, близкая родня, — бормотал он, улыбаясь, так как мальчик спокойно выносил всю эту процедуру, как будто добрый старик доставлял ему удовольствие. И действительно, трогательную картину представлял старый башмачник, возившийся с малюткой.

Наконец мать и сын успокоились, и тогда только легли Гафиз и Макусса.

Реция свободно вздохнула, она лежала, держа на груди свое дитя, под гостеприимной кровлей добрых людей, здесь она была в безопасности от своих преследователей, здесь она могла спокойно ожидать возвращения Сади, отца ее ребенка, и с блаженной улыбкой представляла она себе ту минуту, когда покажет вернувшемуся отцу его сына, сладкий залог их любви.

Под впечатлением этих мыслей и образов бедная страдалица заснула. Благодетельный сон отрадно подействовал на нее после всех тревог этого дня и прошлой ночи, к тому же в объятиях у нее лежало ее дитя.

Рано утром проснулась Макусса и с удивительной заботой принялась ухаживать за случайно попавшими в ее руки питомцами, так что старый Гафиз не мог надивиться этому.

— Она чует деньги, — бормотал он, улыбаясь. Рано сел он за работу, но как можно осторожнее принялся за дело, чтобы не разбудить спящих в соседней комнате Рецию и ребенка. — Если моя старуха держит ее, значит, она чует деньги, ибо ничего нет для нее на свете, что она любила бы так, как деньги!

Мать и сын отлично чувствовали себя под гостеприимным кровом этой хижины, окруженные нежным, заботливым уходом добрых людей. Реция вскоре могла встать с постели. Малютка был ее утехой и гордостью, и она с блаженной улыбкой утверждала, что он — вылитый отец.

Старик часто качал ребенка на руках. Макусса стряпала для молодой матери и ухаживала за ней. Проходили дни за днями, недели за неделями, а Реция с сыном все еще спокойно жили в хижине старого башмачника.

Но вот однажды к старому Гафизу пришел его знакомый и рассказал, что на следующий день будет праздноваться торжественный въезд пленной Кровавой Невесты и офицеров Зоры-бея и Сади-бея, вернувшихся победителями.

Услышав эти слова, Реция побледнела от радостного волнения и испуга. «Сади-бей! — сказал он. — Он вернулся победителем!» При этом известии старая Макусса улыбнулась от удовольствия.

— Вот видишь, — сказала она, — теперь наступили твои красные деньки. Он возвращается назад, да еще победителем! Как рад он будет увидеть тебя и своего сына!

— Ах, а я-то как обрадуюсь этому!

— В толпу, на въезд, ты не должна ходить, Реция. Что скажет Сади, увидев тебя в толпе!

— А как бы мне хотелось, Макусса, видеть его на блестящем празднике, гордо сидящим на коне!

— Еще увидим, он ли это, его ли будет радостными криками приветствовать народ! Пусть пойдет туда мой муж, он, кстати, узнает, где живет Сади-бей и есть ли у него конак в Стамбуле. Гафиз скажет ему, где он может найти свою кадыню и сына, — уговаривала ее старая Макусса. Она ни за что не хотела отпускать Рецию одну с ребенком, боясь лишиться награды от ее мужа. Она решила, что лучше будет, если Сади-бей прямо из их хижины получит свою жену и сына, тогда награда будет вернее.

Как она желала, так и сделала. Гафиз один пошел в город и к вечеру вернулся в свою хижину с известием о блестящем триумфальном шествии и о назначении Сади пашой.

Эта радостная весть вызвала всеобщий восторг, конечно, из разных побуждений у каждого: у Реции — из любви к своему Сади, у старой Макуссы — из корыстолюбия. Она рассчитывала, что паша совершенно иначе наградит оказанную его кадыне и ребенку помощь, чем простой бей. Теперь она уж точно не должна была выпускать из своей хижины Рецию с сыном.

Она объявила, что лучше завтра сама пойдет в город и передаст Сади-паше известие о его жене и ребенке, и Реция волей-неволей должна была уступить ее желанию: ведь она была в ее руках. Кроме того, старуха умела так ловко обставить свое предложение, что даже Гафиз и тот должен был с ней согласиться.

Старая Макусса надела свой лучший наряд, остаток прежней роскоши: старое с разводами платье и пестрый платок. Ее одежды своим покроем и полинялыми красками сразу выдавали свою древность, но Макусса гордилась этими остатками прежней роскоши. Она гордо вышла из своей хижины и прошла мимо хижин остальных мастеровых, чтобы бедный люд подивился ее наряду и увидел бы, что она совсем не то, что другие. Реция была в сильном волнении, ее томило ожидание, даже старый Гафиз и тот очень интересовался результатом задуманного его женой путешествия. Но напрасны были все их ожидания. Макусса вернулась вечером, не разыскав Сади-пашу. Собственного конака у него еще не было. У сераля она понапрасну прождала несколько часов, спрашивая о нем. Одно только то узнала она, что принцесса Рошана устраивает празднество в честь Сади-паши. Она намерена была в этот день отправиться в город и там, перед дворцом Рошаны, ждать Сади. Реция была безутешна, она хотела сама идти отыскивать своего Сади, но старая Макусса удерживала ее.