Сулла - [78]

Малозначительным было в годы, последовавшие за реорганизацией Суллы, жюри, призванное бороться с электоральной коррупцией, не потому что законодательству удалось повысить нравственность политической жизни, но, очевидно, равновесие тенденций было достаточно стабильным, чтобы, много говоря об этом, никогда не доводить дело до процесса. Зато все изменилось при цензуре 70 года: многие сенаторы были вычеркнуты из сенаторских списков, и одним из лучших способов найти свое место не был ли тот, когда заставляют осудить выбранного в магистратуру и занять его место? Таким образом видно, что в последующие годы множатся процессы (они вызывают размах феномена), множатся и законы, призванные встать на пути коррупции, все более и более организующейся. Одним из последних стал закон, представленный Цицероном во время его консулата в 63 году, который добавлял к предусмотренному предыдущими законами наказанию (штраф и окончательное запрещение быть кандидатом в магистратуру) изгнание на десять лет. Но едва он заставил проголосовать за этот закон, как Цицерон был приглашен защищать Луция Луциния Мурену, сына легата Суллы в Азии, обвиненного в интриге своим незадачливым конкурентом, знаменитым юрисконсультом Сервием Сульпицием Руфом, которому в этом случае помогал молодой Катон. Оратор выкрутился и вытащил своего клиента из этого трудного дела с чрезвычайным блеском, и до сих пор смакуют пассажи, где он, автор знаменитых стихов: Cedant arma togae, concedat laurea laudi (лавр склоняется перед заслугой), празднует превосходство военного искусства над правоведением, или жестоко иронизирует над теми, кто, в отличие от всех разумных людей, стремится использовать в своем существовании наставления философии (стоицизма).

Три других курса правосудия были учреждены Суллой для преступлений, природа которых до него не казалась относящейся к этому типу процедуры. Прежде всего речь идет о тех, к кому относились вообще уголовные дела, и более конкретно городского насилия, потому что статья специально рассматривала гангстеризм и давала разрешение на преследование «любого с намерением убить или своровать». Но был здесь также вопрос об убийстве (в частности отравлении) и отцеубийстве. Во всех случаях более новым было учреждение постоянного правосудия, чем кодификация наказаний, которые в некоторых случаях исходили из традиций. Таким образом, наказание за убийство отца, от которого Цицерону удалось спасти Секста Росция-сына, оставалось неизменным: избив осужденного, его голову оборачивали шкурой волка, на него надевали башмаки с толстыми деревянными подошвами, заворачивали в мешок из бычьей кожи или других животных и относили к Тибру, куда опускали на колеснице, запряженной двумя черными быками. Таким образом был казнен в 101 году некто Публий Маллеол, первый римлянин, осужденный за убийство своей матери, как говорят наши источники. В большинстве других случаев, относящихся к этому закону, то есть практика магии и отравления (даже в убийствах из-за любви), добровольные аборты, увечения (кастрация и, вероятно, также обрезание), поджог, — наказанием было лишение «воды и огня», так же, как и для сенатора (магистрата или судьи), который позволил бы приговорить невиновного, согласившись с ложными показаниями или подкупом.

Закон, учреждающий жюри для рассмотрения ущербов, был направлен под этим общим названием на все нарушения домашнего спокойствия, то есть как надругательство над жилищем и кража, так и посягательство на невинность несовершеннолетних и женщин. Также возможно, что эта юрисдикция оказывается клеветой. Во всех подобных преступлениях как только обвиняемый признавался виновным, он приговаривался к двум наказаниям: одно — направленное на возмещение убытка, другое — общественное.

Наконец, суд, занятый делами ошибок, был обременен всеми делами, касающимися завещаний («сфабрикованных» или разглашенных до смерти завещателя), фальшивых монет, присвоения личности, звания, должности (вероятно, наиболее встречающиеся случаи), подкупа свидетелей или коррупции судей. И снова наказанием было лишение «воды и огня» за преступления, особенно распространенные в римском обществе последнего века Республики.

Нельзя не заметить решительного прогресса, который сулланская реформа стремилась внести в организацию процедуры и уголовного права: она уточняла и развивала компетенцию постоянных трибуналов, которые уже существовали (первый был создан в 149 году при столкновении с преступлениями взяточничества), учреждала новые, относящиеся к преступлениям общего права. Как следствие, это дало более точное разграничение правонарушения и преступления и четкое разделение между частными процессами (которые оставались в компетенции одного-единственного судьи) и уголовным процессом, который протекал перед жюри. И хотя он состоял из различных законов, все вместе представляло собой настоящий уголовный кодекс, единственный, который римляне когда-либо знали: Цезарь и Август только дополнят его.

Сулланское законодательство распространялось также на другие области, о которых, правда, наша информация иногда очень ограничена: так, практически ничего не известно о законе, который Сулла заставил принять, касающемся адюльтера и нравов; не казалось вызывающим сомнение, во всяком случае, что он соответствовал желанию вернуться к тому, что римляне считали своей древней традицией добродетели и строгости, в частности у старой аристократии, чьим достойным отпрыском был сам Сулла. Из этого желания оздоровить нравы исходит закон против роскоши, четко устанавливавший разрешенные расходы на похороны, указывающий дни, когда разрешалось давать частные праздники (но ограничивая и число гостей и расходы на праздник). Однако устремление законодателя было направлено не только на повышение нравственности социальной жизни города, уменьшая расходы знати без зазрения совести, подчас скандальные по сравнению с нищетой плебса; цель была также экономической, потому что целью закона было стремление сделать доступными большему числу людей некоторые продовольственные товары, остававшиеся до сих пор привилегированным в силу их непомерной стоимости. И эта мера была направлена на перспективу отмены распределения зерна плебсу: Сулла, очевидно, хотел вернуться к социальному равновесию, которое бы освободило самых бедных от необходимости обращаться к милостыне от Города (и который позволил бы в то же время избежать демагогических нападок со стороны тех, кто ее им обещал), потому что они смогли бы обеспечить себе приличное существование по низким ценам. Рог изобилия, фигурирующий на монетах этой эпохи, не говорит о другом. Конечно, стремление было без будущего, но оно очень примечательно и без каких-либо сомнений объясняет огромную популярность, которую снискал диктатор.