Суккубус - [6]

– Duo morsellus, – прошептал Рем.

Пышногрудая девица подсела рядом и закурила.

– Налей мне выпить, Чарли, – сказала она бармену. Рем поднял глаза, посмотрел на девушку.

– Даже не спрашивай! – сказала она.

– Не спрашивать что? – тупо спросил Рем.

– Почему я плакала.

Рем отвернулся и налил себе еще стакан скотча. Девица зашлась кашлем. На ее губах появилась кровавая пена.

– Ты была у врача? – спросил бармен. Она отмахнулась. Лицо ее снова стало спокойным и немного усталым.

– Та еще сучка! – пихнул локтем в бок Рема стоявший рядом мужчина. – За сотку может такое сделать…

– Заткнись! – рявкнула на мужчину девица.

– Чертова шлюха, – скривился он. Рем попытался разглядеть его лицо. Снова водянистые круги. Снова синие чертики. Хлоп! И жирная муха зажужжала под ладонью мужчины. Ухватив ее толстыми пальцами, он оторвал ей крылья и пустил бегать по стойке. Девица снова зашлась кашлем. Достала носовой платок, сплюнула в него сгусток крови и снова закурила. – Благослови ее, святой отец, – сказал мужчина. Рем поднял стакан. Девица повернула голову и смотрела, как он пьет.

– Я не делаю скидок, – сказала она. – Даже священникам.

Рем поперхнулся. Бармен протянул ему салфетку.

– Вам лучше уйти, – сказал бармен, забирая недопитую бутылку скотча. – Выпивка за мой счет.

Рем вышел на улицу. Свежий воздух пьянил и отрезвлял одновременно.

– И будут же сильные сильно истязаны, – услышал он чей-то голос. Или же это ему показалось?

– Нет, – прошептал Рем, покрываясь потом. – Я не сильный.

– И будут же сильные сильно истязаны!

– Нет, – он замахал руками, пытаясь избавиться от наваждения. – Оставь меня!

Прохожие предусмотрительно обходили стороной обезумевшего священника.

– Успокойся, – велел себе Рем. – Это все из-за скотча… Да… Из-за скотча… Будь он проклят!

Рем заставил себя выпрямиться.

– Эй, святоша! – позвала девица из бара. Он обернулся. – Что будет, когда я умру? – спросила она.

– Я не знаю, – признался Рем. По лицу его катились крупные капли пота.

– Выглядишь ты неважно, – сказала девица, протягивая оставленный им конверт. – Не знаю, что там, но думаю, деньги. – Она шмыгнула носом и улыбнулась. – Наверное, нет более страшного греха, чем обворовать священника, а в моем положении, сам понимаешь, начинаешь невольно задумываться об этом.

– Ты никогда не задумывалась об этом! – затряс головой Рем. Он махнул проезжавшему мимо такси и захлопнул за собой дверь.

– Меня зовут Кэнди! – прокричала ему напоследок девица и тихо добавила. – Если надумаете помолиться за меня.

* * *

– И упал огонь с неба, – прошептал Рем, проходя в свою убогую квартиру. – И уничтожил рабов и стада овец в одно мгновение, – Рем снял пропахшую потом рясу. – И начался ураган. И разрушил он дом и убил детей…

Он надорвал полученный сегодня конверт и пересчитал деньги.

– Никто не совершает зла, не желая совершить его, – бормотал Рем, ставя на грязную плиту чайник. – Никто не занимается развратом, если не стремится к невоздержанности, – Рем бросил в чашку пакетик чая с бергамотом. – О, неосмысленные галаты! Кто околдовал вас, чтобы вы не слушались правды?

Синие языки пламени лизали железное дно чайника. Кто-то постучал в дверь. Рем открыл. Коридор был пуст. Подгнившая половица скрипнула. Упав на колени, Рем оторвал доску. Ничего. Ни дьявольских изображений, ни орудий. Он подошел к окну. Бледно-желтая луна была полной. Чайник на плите засвистел. Рем выключил огонь и налил кипяток в приготовленную чашку. Вода оказалась холодной.

– Что за чертовщина? – Рем вернул чайник на плиту. За окном завыла соседская собака. Шлюха за стенкой привела очередного клиента. Чайник засвистел во второй раз. Рем недоверчиво прикоснулся к его железной глади. Холод.

– Да! Вставь мне! Вставь мне! – кричала за стенкой шлюха. Крысы бегали внутри потолочных перекрытий. За другой стенкой плакал ребенок. – Глубже! Глубже! – не унималась шлюха. – Ох, какой большой! Ох, какой…

Старая ворона, сев на подоконник, стучала клювом в окно. Вода в чайнике выкипела. Рем услышал, как зашипели ее последние капли, и попытался отдернуть руку. Боль. Кожа прилипла к раскаленному железу.

– Боже мой! – закричал Рем, срывая чайник с плиты. Он прижал его ногой к полу. Подошва ботинок плавилась, дополняя запах горелой плоти горящей резиной. – Боже мой! – Рем оторвал ладонь, оставив на раскаленном железе кусочки запекшейся кожи, и сунул руку под струю холодной воды.

Снова постучали в дверь. Рем не ответил. Кто-то повернул ручку и вошел.

– Святой отец? – тихо позвала Кэнди. Вода из крана стучала по железной раковине. – Святой отец, вы спите? – она сняла туфли и зашлепала босиком по деревянному полу.

Рем сидел на потрепанном диване, зажимая изуродованную ладонь левой рукой. Мышцы на его лице вздрагивали. Волосы взмокли от пота.

– Давайте, посмотрю, – сказала Кэнди, вставая на колени. Она заставила Рема убрать левую руку и осмотрела ожог. В ее больших зеленых глазах не отразилось ровным счетом ничего. – У вас есть бинт? – спросила она. Рем кивнул.

– Там, в ящике, – он облизнул потрескавшиеся губы, которые снова начали кровоточить. Кэнди встала. Шлеп, шлеп, шлеп, шлеп. Скрипнул ящик. Шлеп, шлеп, шлеп, шлеп. Звякнула сумочка.