Сухих соцветий горький аромат - [18]
Лера была очень серьёзным, всегда уравновешенным, степенным человеком. Невозможно было представить, чтобы она когда-либо совершила спонтанный, необдуманный поступок, ввязалась в какую-то нелепую историю или спорола глупую шутку. Лера всегда тщательно обдумывала слова, несколько раз взвешивала все «за» и «против», прежде чем что-либо сделать. Во внимательном взгляде её всё примечающих, ничего не упускающих из виду глаз читался недюжинный ум. Она никогда не отказывала в помощи, редко обсуждала кого-то и ещё реже сплетничала. Зная о её многочисленных добродетелях, многие обращались к ней за советом и помощью. На меня же Лера производила впечатление человека слишком правильного, не способного на ошибку, и меня это настораживало. Что-то в ней было фальшиво, ненатурально, и это заставляло меня в общении с ней постоянно быть начеку. Я считала, что в любом человеке есть как хорошее, так и плохое, и тот, кто всё время поворачивается к зрителям лишь одним своим боком, пряча в тени другой, просто лукавит.
— Как дела? — улыбнувшись, задала я дежурный вопрос расположившейся напротив Лере.
— Нормально, в общем-то. Как и у всех студентов-медиков, у меня сейчас только одно желание — выспаться.
— Понимаю тебя прекрасно.
— А почему ты одна? Где Инга? — спросила Лера, нервно заёрзав на стуле. Общаясь со мной без Инги, она чувствовала себя некомфортно. Я тоже ощущала неловкость, поэтому постаралась не слишком напористо, но как можно быстрее перейти к сути разговора.
— Не знаю. В последнее время она не сообщает мне о своих планах.
— Чего так? Вы же, как попугаи-неразлучники, всегда вместе были. Поссорились?
— Я не помню, чтобы мы ссорились. Могу только предположить, что у меня провалы в памяти, я забыла о ссоре, в которой наговорила чего-то оскорбительного, и теперь Инга безуспешно ожидает от меня извинений.
— То есть вы просто, ни с того ни с сего не общаетесь? — изумлённо спросила Лера.
— Нет, мы общаемся, но происходит нечто странное, чувствуется какое-то напряжение, — ощутив подступающее к горлу волнение, я на мгновение остановилась, перевела дух и глотнула немного чаю. — Инга стала замкнутой, не зовёт меня никуда, постоянно куда-то исчезает, вот как сейчас. Я думала, ты заметила, что у нас с ней не ладится.
— Не буду лукавить, я заметила, конечно, — Лера вскинула на меня глаза, затем вновь быстро перевела взгляд на свой кофе, взяла в руки ложку и громко застучала о стенки чашки.
— Неудобно спрашивать, но ты не интересовалась у неё, что произошло?
— Я решила не лезть в ваши дела, потому ничего не спрашивала у Инги, и она эту тему не поднимала, — Лера медленно положила ложку на блюдце и немного подалась вперёд. — А чего ты сама с ней не поговоришь?
— Думаешь, я не пыталась? — Возмутилась я. — Много раз спрашивала, что происходит, но безрезультатно: отшучивается, отмалчивается, переводит тему, выдаёт какие-то туманные фразы.
Лера обессиленно откинулась на спинку стула и проговорила ровным бесцветным голосом:
— Очень странно. Знаешь, она и со мной необычно как-то стала себя вести, если честно. Не в том плане, что общаться не хочет или что-то вроде этого, в общении всё как и раньше, но у неё какое-то странное приподнятое настроение постоянно, она словно взведённая пружина, того и гляди — выстрелит.
— Хм, я этого не замечала, может просто не обращала внимания, — почувствовав, что Лера ни в чём меня не упрекает, я немного расслабилась. — Как думаешь, её приподнятое настроение как-то связано со мной?
— Не имею понятия.
— А она говорила тебе что-нибудь необычное? — я взволнованно смотрела на Леру, ожидая, что её ответ хоть как-то прояснит ситуацию.
— По-моему, нет. Не припоминаю ничего.
— Жаль, ну да ладно, — моё до этого ровное настроение под действием подступающего разочарования начало незаметно приобретать тревожный характер. Неужели мне так и не удастся ничего узнать? — У меня к тебе просьба.
— Какая? — Лера сразу насторожилась, предполагая, что я попрошу её выведать что-то у Инги.
— Пусть этот разговор останется между нами.
— Конечно, — выдохнула моя собеседница, и вся её фигура как-то обмякла, будто стальной стержень, державший сложную конструкцию, вдруг исчез, и фасад сооружения неуклюже, мешковато провис, — ты могла об этом не просить, знаешь же, я — могила.
На несколько минут наступило неловкое молчание. Я допивала свой уже остывший чай и думала, под каким бы благовидным предлогом покинуть Леру, которая явно думала о том же.
— Я кое-что вспомнила, — неожиданно сказала она.
Мои нервы натянулись как струны.
— Как-то вечером мы с Ингой прогуливались по скверику. Она была в этом своём возбужденном состоянии, что-то воодушевлённо говорила-говорила, но всё как-то ни о чём. Потом выдала такую фразу: «Знаешь, Лера, я сейчас такая счастливая, фортуна наконец-то мне улыбнулась. У меня появилась возможность заполучить парня, которого уже давно люблю, и я знаю, как это сделать», — углы рта Леры поползли вниз, подбородок съёжился, она выпятила пухлую нижнюю губку и пожала плечами, выражая своё недоумение. — Помню, я пыталась расспросить о подробностях, но ничего больше от неё не добилась, она только шутила и подмигивала. Кого она там давно любит? Я вообще не догадывалась, что у неё есть к кому-то чувства. Мне показалось это странным, но потом как-то вылетело из головы. Ты не знаешь, о ком она?
Чувственная, нежная поэзия, будто сотканная из тончайших струн сокровенных человеческих переживаний. Вы словно касаетесь взглядом трепетно хранимой, скрытой от глаз души человека.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.