Сухэ-Батор - [44]

Первым увидел листовку дежурный офицер. Монгольские буквы. Бумажка, написанная от руки. У офицера закралось сомнение. Немедленно вызвали переводчика. Переводчик, заикаясь и дрожа всем телом, прочел кощунственный листок. Он упал к ногам офицера. Но тот, бледный как полотно, не обратил на переводчика никакого внимания, подошел к часовому и сбил его ударом кулака с ног. Он бил, пинал ногами солдата до тех пор, пока на губах последнего не показалась пена. Генералу Сюю немедленно доложили о чрезвычайном происшествии.

Генерал пришел в неистовство. Он вызвал начальника контрразведки и, потрясая кулаками, зло выдавил:

— Расстреляю!

Сюй был жесток, но труслив. Маленький белый листок вселил в него животный страх. Ему грозят смертью… Где он. притаился, его будущий убийца? Может быть, здесь, рядом. Он не побоялся часовых, он бесстрашен, и для него нет преград. Он вездесущ. Возможно, он скрывается здесь, в резиденции. Возможно, это один из князей, монгольских чиновников. В покоях богдо-гэгэна, в его собственном дворце, любой водовоз, любой монгол, смиренный с виду. Опасность таилась всюду: проверь, не отравлено ли вино, не отравлена ли пища; если тебе валятся в ноги — опасайся выстрела или ножа.

Сюй Шу-чжен готовил себя к большой политической карьере, и смерть ему казалась бессмысленной. Сдохнуть, как собака, в этой проклятой стране. Начальник Главного управления по делам северо-западного края Китайской республики. Нет, не о такой карьере мечтал генерал Сюй!.. Его попросту удалили сюда. Но он еще покажет, на что способен… Эта мерзкая листовка. Она появилась на воротах бывшего министерства внутренних дел, на хурдэ, во всех общественных местах и даже на дверях штаба командующего. Значит, действовала целая группа. Сколько их?..

С каким-то жутким интересом перечитывал генерал Сюй текст листовки, лежавшей у него на столе: «Призываем всех честных аратов к борьбе за окончательную ликвидацию наследственной власти князей, за смену нынешнего безумного правительства, для выбора демократической власти, которая ныне существует в других странах, такая власть будет защищать интересы и права угнетенных аратов Монголии…»

Нет, листовку писал не князь. Она составлена человеком непреклонным, как разящая сталь, глубоко знающим, что творится в мире. Угнетенные араты… Такие строки не мог написать князь или лама. Умный, зорко следящий за каждым шагом Сюй Шу-чжена человек. Кто он?

Если бы Сюй знал, что листовку написал князь или кто-либо из высокопоставленных лиц, он быстро бы успокоился. Он слишком хорошо знал князей: князья не станут хлопотать за демократию, за «черную кость». Их можно всегда купить или запугать. Но здесь было что-то совсем другое… И это неведомое, неотвратимое, как рок, наводило ужас. Человек, написавший листовку, твердо знал, чего он хочет, и не сомневался, что его голос найдет отклик среди этих «угнетенных аратов».

От листовки пахло порохом, революцией.

Напрасно Сюй Шу-чжен грозил расправой, рассылал своих шпионов во все уголки Урги: с этого дня листовки стали сущим бедствием. Они неведомо каким образом появлялись в квартирах генерала и его приближенных, на заборах штаба, в казармах, на стенах домов.

Изменилось и поведение монголов. Они больше не сгибали спины, когда встречались с китайским солдатом или офицером, смотрели дерзко, вызывающе, безбоязненно кричали вслед обидные слова или ревели, подражая ослу. За городом нашли заколотого младшего офицера. Участились случаи бесследного исчезновения солдат. И хотя кружок Сухэ-Батора к этим делам не имел никакого отношения, Сюй расценивал последние события как вредное действие злокозненных листовок. И раньше спившиеся младшие офицеры закалывали один другого и раньше исчезали солдаты, но тогда еще не было листовок, призывающих аратов уничтожать оккупантов.

Однажды кружковец сообщил Сухэ-Батору о том, что генерал Сюй Шу-чжен собирается на днях на автомобиле в Кяхту. Сообщение заставило Сухэ-Батора задуматься. Генерал в самом деле наметил поездку в Кяхту. Нужно было навести порядок в отдаленном гарнизоне, охранявшем границу с красной Россией.

А Сухэ-Батор размышлял, что лучший случай для расправы с кровавым генералом вряд ли может представиться в будущем. Сухэ-Батор был противником индивидуального террора и знал, что вместо убитого генерала из Пекина пришлют нового, такого же свирепого. Но дело было не в жалкой жизни китайского генерала. Покушение на Сюй Шу-чжена послужит сигналом для аратов. Люди, потерявшие надежду на избавление, вновь обретут ее. Они узнают, что есть организация, против которой бессилен даже всесильный начальник Главного управления. В гарнизоне начнется паника, и этим можно воспользоваться, призвать народ к оружию. Недовольные новым режимом князья не упустят случая разделаться с оккупантами. Трудно даже представить, к каким последствиям может привести удачное покушение на Сюя. Листовки сделали свое дело. О них говорят в народе, передают из рук в руки, из аймака в аймак. Кружковцы развернули агитационную работу, их слова о революции слушают в каждой юрте с жадным вниманием.

Сюй не был законным правителем, это был иноземный палач, а кара палачу — смерть.