Сухая ветка сирени - [6]

– Пожалуй, – кивнул рассеянно Грошев.

Он любил эти неторопливые рассуждения Ивонина. Мысли рождались ясные, четкие. Они то опровергали Ивонина, то подтверждали сказанное им, но всегда по-новому освещали дело и помогали двигать его вперед.

– Пожалуй, так я и сделаю – отыщу еще… необследован­ные машины, а уж потом… – Он задумался. – Но тут встает еще и такой вопрос. Если наша легенда верна, то ведь и тот, за портфелем которого охотятся, может оказаться отнюдь не безгрешным человеком.

– Вполне вероятно, – кивнул Ивонин и закурил. – Вот по­чему я и думаю, что нужно начать с тех, кого еще не прове­ряли жулики. Уже потерпевшие ясны, понятны и «поработать» на нашу легенду не смогут: народ, видимо, честный.

– И еще… Вам не кажется странным, что, проверяя маши­ну – будем считать, что машины именно проверяли, – жулики вламывались в нее втроем. С точки зрения обычной воровской логики они поступали нерасчетливо.

– Верно, – довольно улыбнулся Ивонин. – Хорошо дума­ешь. В самом деле, зачем рисковать втроем, если одному и про­ще и безопасней? Двое следят, один берет, передает и остается чистеньким. А они втроем. Это очень странно. Очень.

– Вообще все это дело от начала до… середины сплошная нелогичность.

– Нет, почему же… Логика просматривается. В том числе и в поведении жуликов. Заметь, трое, судя по протоколам, явно тянут на мелкую кражу, граничащую опять-таки с мелким хулиганством. Вполне вероятно, что у них имелся предвари­тельный сговор на случай провала. И это косвенно подтвержда­ет, что Иван Васильевич говорит правду: воровали они не один раз. И это же, опять-таки косвенно, подтверждает и мать: Евгений Хромов собирался одним ударом повернуть свою судь­бу. А вот почему они вламывались в машину втроем – непо­нятно.

– Они это делали, по-видимому, чтобы как можно быстрее обыскать машину. В одиночку это долго и хлопотно, да и мо­жет сразу вызвать подозрения. Втроем машину не обчищают – это ясно каждому. Но когда в машине или возле нее возятся трое, каждый подумает: ремонтируют свою.

– Ммм… Верно, пожалуй. Но что обыскивать? Машина, кажется, вся на виду, – с некоторым сомнением протянул Иво­нин.

– Да нет, – возразил Грошев, – машина – как дом. В ней десяток закоулков, которые и узнаешь-то не сразу.

– Возможно. В таком случае действия жуликов логичны. И им не хватало как раз четвертого, который стоял бы, как говорят, на стреме или, в крайнем случае, принимал краденое. И тут подворачивается Иван. Схема выстроена.

– Выстроена-то выстроена… Но вот беда: если они искали нечто ценное, важное, мне кажется, им не имело смысла раз­мениваться на мелочи, привлекать внимание к своим действи­ям. Осмотрели бы машину, портфель, ничего не нашли – и в сторону. Владельцы могли бы ничего не заметить, и все было бы в ажуре.

– Логично. Но там действовал Вадим. Он прекрасно по­нимал, что, поймайся они при осмотре машины, их действия будут квалифицированы как попытка угона. А это в данной ситуации карается строже, чем мелкая кража. Поэтому, унося краденое, они не слишком рисковали – все равно мелкая кра­жа. А им деньги на пропой. Да и, возможно, время их под­стегивало. Все осмотреть в машине было невозможно: сам говоришь – десятки закоулков. Вот они и осматривали за­коулки, а портфели и все, что прихватили, – вне машины. По­лучалось быстро.

– И так может быть… – согласился Грошев.

Они еще долго обсуждали все варианты поведения жуликов и в конце концов снова пришли к выводу, что начинать нужно именно с проверки владельцев белых «Волг», еще не подверг­шихся осмотру.

10

Утром в среду госавтоинспекция без труда предоставила Грошеву нужные сведения. Частных белых «Волг» оказалось не так уж много.

Первым в списке значился профессор одного из местных институтов. Грошев поехал к нему. Профессор – краснолицый, замкнутый, даже суровый человек лет пятидесяти – встретил Николая настороженно, на вопросы отвечал резко, исчерпы­вающе.

– Машину приобрел пять лет тому назад. Был случай, когда возле нее крутилось трое парней, но я наблюдал за ними из окна магазина. Я не стал ожидать развития событий, а по­дошел и спросил, что им угодно. Один из них, в розовой трико­тажной рубашке, глупо улыбнулся и спросил, не служил ли я в армии. Я ответил, что не служил, и они ушли.

– Вы смогли бы узнать и человека в розовой рубашке и двух других?

– Да.

– Вы ездите с портфелем?

– Нет.

– Но в тот день у вас в машине был портфель? Припо­мните. Это очень важно.

– Вероятно, был… Я ездил с сыном и его девушкой, а сын носит портфель.

– Скажите, а что вам сказал человек в розовой рубашке, когда вы ответили, что в армии вы не служили?

– Это тоже важно?

– Все в нашем деле важно…

– Сказал, что обознался – думал, что это машина его армейского командира, который недавно уволился из армии.

– А вы в самом деле не служили в армии?

– Служил.

– А почему же вы отказались от этого?

Профессор недоумевающе, сердито взглянул на Грошева, но лицо у него вдруг помолодело.

– Понимаете, я однажды, как говорят студенты, на этом поплавился.

– Не понимаю…

– Я действительно служил в армии, десантником. – Что-то неуловимо расправилось в лице профессора, и оно стало доб­рым и даже чуть озорным. – И до сих пор, знаете ли, питаю слабость к парашютистам. Студенты каким-то шестым чувст­вом учуяли эту мою слабость и стали являться на экзамены со значками парашютистов на груди. Так я выяснил, что на нашем факультете учится чуть не рота парашютистов, а рек­торат был приятно обрадован высокой успеваемостью. – Лицо профессора стало лукавым и грустным. – Но вскоре я выяснил, что значки они передают по эстафете. – Профессор прикрыл глаза и развел руками: – Естественно, я вспылил, но потом вспомнил, как сам пользовался слабостями преподавателей и… стал отсылать парашютистов к ассистентам: они дотошнее.