Суета и смятение - [10]
Рост города вместо того, чтобы легко сделать мистера Вертриза миллионером, разорил его, потому что он так и не уловил дух времени. Когда города растут, они становятся капризны и из чистой прихоти могут кого-нибудь раздавить. В нашем случае этой самой жертвой оказался мистер Вертриз. В пору покупки гравюр Ландсира он владел доставшимися ему по наследству административным зданием, большим городским домом, где проводил зимы, и фермой с участком в четыреста акров, куда семья выезжала летом. Однако жизнь сложилась таким образом, что удобный, но уродливый старый сельский особняк стал его постоянным пристанищем. Сидел бы он спокойно и не дергался, обогатился бы в мгновение ока, но по иронии судьбы этот изящный человечек одним из первых начал поклоняться Величию и Величине, и они не преминули проучить его, сровняв с землей. Он был истинным глашатаем небывалого Роста, но обладал талантом покупать дорого и продавать дешево. Ему бы не выходить из дома, любоваться Ландсиром и читать Бульвера, а он повел свою корову на рынок, и опытные дельцы выдоили ее досуха и съели, обглодав косточки. Он продал городскую недвижимость и накупил участков в пригороде; затем продал сельскохозяйственные угодья, оставив особняк, и заплатил налог на новоприобретенную землю, чтобы ее «не отобрали». Но участки дохода не принесли, а семью нужно было содержать — в отчаянии он продал и участки (на следующий же год цены на них поднялись до небес), накупил акций в надежде на дивиденды и вроде бы успокоился. Он исчез с деловой арены как раз тогда, когда на ней с триумфом появился Джеймс Шеридан, поэтому-то мистер Шеридан не слышал о Вертризах, пока миссис Вертриз не посетила его со своим «противодымным» комитетом.
Резко ограниченный в средствах мистер Вертриз сошел с дистанции, оставшись один на один со своими гравюрами; миссис Вертриз как-то «выкручивалась» на дивиденды, но делать это становилось всё сложнее: годы шли, деньги обесценивались. Наконец настал день, когда два служителя Величия из Филадельфии, алчно посовещавшись с четырьмя почитателями Величины из Нью-Йорка, перестали выплачивать мистеру Вертризу что-либо. В действительности они всего лишь перевели акционерное общество в иную форму собственности, оставив мистера Вертриза на бобах, ведь и особняк его был много лет как заложен: в семью давно пришла необходимость «выкручиваться» и при этом «не терять лицо», как выразился сам хозяин, предпочитавший старомодные фразы. За полгода до окончания строительства Нового дома, мистер Вертриз продал лошадей, потрепанную прогулочную коляску и «карету» и выплатил выходные пособия двум слугам и долги бакалейщику и мяснику, но за пару кляч со старенькими повозками много не выручишь, особенно если полгода как не платишь за продукты, топливо и обслуживание. И мистер Вертриз был вынужден совершить еще одно открытие: в этом шумном городе нет работы для человека, не умеющего ничего делать.
Можно сказать, он дошел до ручки. Если не владеешь профессией или ремеслом, то рано или поздно это горькое время наступит: как бы ты ни цеплялся за ускользающий призрак Собственности, ты упустишь его.
За окнами стемнело, но мистер Вертриз всё мерил шагами библиотеку. Дымные сумерки сгустились вокруг дома, и они не могли сравниться с тьмой, объявшей душу беспокойного человечка, расхаживающего в зыбком свете пламени. Часы на каминной полке прохрипели шесть, когда послышался звук открывающейся двери и зазвенел красивый девичий смех, коим Мэри Вертриз радостно возвестила об их с матерью возвращении из экспедиции к дикарям.
Она влетела в библиотеку и упала в кресло у камина, хохоча так безудержно, что из глаз выступили слезы. Следом степенно прошла миссис Вертриз, не выказывая признаков веселья; напротив, в ее лице читалось смутное беспокойство, будто она скушала что-то, приведшее к несварению желудка, и теперь сожалела об этом.
— Ух, папа! — И мисс Вертриз приложила к глазам платок. — Я ТАК рада, что вы заставили нас пойти туда! Не хотела бы я пропустить это…
Миссис Вертриз покачала головой.
— Наверное, я слишком скучная, — тихо произнесла она. — Ничего веселого я там не заметила. Самые обыкновенные люди, безвкусный дом, впрочем, иного мы не ожидали…
— Папа! — воскликнула Мэри, перебивая мать. — Они пригласили нас на УЖИН!
— Что?!
— И я ПОЙДУ! — закричала она, снова зайдясь смехом. — Только подумайте! Впервые в их доме, никого там не знаю, кроме дочери, да и ту до этого видела лишь МЕЛЬКОМ…
