Суды над колдовством - [35]
Инквизиторы решили, что если уж рыцарей-тамплиеров палачи заставили признать связь с дьяволом, то со слабым полом будет ещё меньше возни. А действительно, почему бы и нет? Тамплиеры были военными, чей дух закалился в крестовых походах. Они называли себя Рыцарями Храма — христианство было их знаменем. Признать себя слугой Сатаны означало для каждого из них измену вере и убеждениям. Тем не менее даже эти отважные мужчины согласились на позорный самооговор. Неужели женщины будут более стойкими?
Практика показала, что инквизиторы не прогадали Пытки склоняли женщин к «откровенности». Для учёных книг находился всё новый и новый материал. Трактаты по демонологии писали во Франции, в Италии, в Германии. Миф о шабаше на глазах обрастал подробностями. Если поначалу утверждалось, что на шабаше происходит оргия, то теперь ни у кого не было сомнений, что в распутстве участвуют злые духи. Чувственность колдунов утоляют демоны в женском обличье, а ведьмам составляют компанию черти, принявшие мужской облик. Казнь за плотскую связь с дьяволом стала заурядным событием.
Легенда год от года приближалась к трактовке, которую знаем мы. Это был творческий процесс, и участвовали в нём все: юристы, следователи, доктора богословия, горожане, купцы, монахи, крестьяне. Одни вели допросы, выведывая новые «факты», другие обобщали следственный опыт в трактатах, издающихся на разных языках. Третьи творили «новую реальность» поневоле — на ходу выдумывая свои преступления. Задачей этих несчастных было сказать хоть что-то, лишь бы получить передышку в пытках. Женщина, попавшая на допрос, должна быта признать соучастие в мерзостях, о которых судьи уже знали, и добавить нечто новое от себя… Повторить известное было легко. Каждая обвинённая прежде стояла в толпе, наблюдая за сожжениями, и слышала, как зачитывают список злодеяний. Сложнее было выдумать собственную версию шабаша. От некоторых жертв ведовских процессов не осталось ничего, кроме жалкого штриха к общей картине. Но этот штрих был оплачен самой высокой ценой — ценой жизни. Легенда о шабаше писалась не только чернилами, но и кровью. Женщина, которая первой сказала, что еда на чёртовой пирушке не насыщает, сколько её ни съешь, придумала не бог весть что. Подробность мелкая и не эффектная. Но она попала в протокол, а потом и в трактат о колдовстве. Её, эту подробность, прочитали десятки тысяч людей, и она стала фактом общественного сознания. Давно сгорела и развеяна по ветру безымянная жертва. Вряд ли она осознавала себя маленьким листиком в огромной кроне могучего мифа. Но это было именно так. Часть мифа создана ею. Она такой же равноправный творец, как судья, задавший наводящий вопрос или простой крестьянин, которому пришло в голову, что его телега не случайно перевернулась возле дома соседки. Доведя свои подозрения до властей, крестьянин давал первоначальный толчок следствию, и после сожжения несчастной женщины уже никто не сомневался в том, что колдуньи способны на расстоянии опрокинуть любую повозку.
Подробная разработка идеи о «чёрной мессе» (сам термин появился только в конце XIX века) стала заключительным этапом мифотворчества. К концу ведовских процессов запуганное население твёрдо знало, что на шабаше крестят детей во имя Сатаны и совершают циничную пародию на церковные обряды, где алтарём служит живот голой девушки. Таким образом. XVII век — это время, когда представление о шабаше обрело окончательные формы. Дальше расти было некуда. Наступил черёд скептиков, которые подтачивали дерево суеверий руководствуясь просветительскими идеями. Однако этим смелым и лишённым предрассудков людям потребовалось несколько десятилетий неутомимой работы, чтобы рухнул, наконец, жестокий миф, в жертву которому было принесено столько судеб.
Самые ранние шабаши приписывались еретикам-катарам. Как писали католические авторы, вероотступники собирались в так называемых «синагогах Сатаны». Рассевшись кружком, они начинали ждать. По свисающей с потолка верёвке съезжал задом наперёд чёрный кот с задранным хвостом; к нему бросались и встречали его подобострастными поцелуями.
Первый германский инквизитор, Конрад из Марбурга, слал в Рим отчёты с разоблачениями еретиков. Под влиянием этих наветов Папа Григорий IX выпустил в 1233 году буллу. Сей документ является одним из первых описаний шабаша. Своим авторитетом римский Папа подтвердил даже такие детали, которые иначе чем горячечным бредом не назовёшь. Если верить булле, дьявол является тем, кто впервые попал на шабаш, в виде жабы. «Жаба эта всегда бывает достаточной величины: иногда с утку или гуся, чаще же с целую печь». Далее навстречу новичку выходит мертвенно-бледный черноглазый человек. Худой Кожа да кости. С этим монстром еретик должен обменяться поцелуем. Поцелуй холоден как лёд. Даже если в сердце еретика ещё теплились остатки истинной веры, с этого мгновения от них не остаётся и следа. На радостях грешники садятся за пирушку. Трапеза длится, пока из статуи, «которая всегда стоит в еретических школах», не является чёрный кот. Самые отпетые злодеи целуют своего господина, прочие склоняют головы в знак повиновения. После этого начинается оргия в кромешной тьме… Мрак рассеивается от нового явления дьявола. Теперь он принимает вид человека, ослепительно сияющего выше пояса. Нижняя часть тела остаётся лохматой, как у кота.
