Судьбы моды - [15]

Можно участвовать в виде приглашенного гостя, как когда-то Валентин Юдашкин или, например, Джанни Версаче.

Высокая мода как вид искусства была порождением монархии. Платья такого изысканного вкуса и качества, стоящие десятки тысяч долларов, нужны для балов, пышных свадеб, коронаций, приемов, которых теперь, в современном упрощенном обществе, просто и в помине нет. Поэтому с падением монархии стали умирать и дома высокой моды — за отсутствием кредитоспособной клиентуры. После Первой мировой войны аристократов временно заменили американские нувориши, потом, после Второй мировой войны, когда в моду пришел Диор, был всплеск буржуазной эйфории, Голливуд и бомонд требовали роскошных моделей. Даже Шанель вернулась из пенсионного «отпуска» в 1954 году, почувствовав востребованность. Но движение хиппи, война во Вьетнаме и 1968 год со своими студенческими революциями нанесли непоправимый ущерб высокой моде — Кристобаль Баленсиага верно сказал, что она тогда умерла.

Главной причиной медленной смерти высокой моды, начавшейся в 1970 году и агонически затянувшейся до наших дней, стало появление прет-а-порте-де-люкс. Одежду прет-а-порте-де-люкс делали те же дома, что и от-кутюр, но гораздо дешевле, тиражируя притом свои модели десятки раз. Это, конечно, расширило клиентуру, но одновременно с этим лишило высокую моду ореола недоступности. Дело это постоянно шло на убыль, и в конце ХХ века сектор от-кутюр обслуживал лишь 2000 клиентов во всем мире, притом что в каждом доме работает множество портных, подмастерьев, ассистентов, дизайнеров и другого персонала, которому надо платить. Конечно, бывают исключения — в Париже сейчас существуют малюсенькие дома от-кутюр, такие как «Аделин Андре» и «Доминик Сиро», но это исключение из общего правила. В начале XXI века, особенно после 11 сентября 2001 года, ситуация еще более ухудшилась, и теперь мир высокой моды обслуживает лишь около 200 клиентов. Кто же эти дамы, которые покупают платья за 10 000 евро и более?

В первую очередь это королевские и султанские дворы Ближнего Востока — Иордании, Саудовской Аравии, Бахрейна, Арабских Эмиратов, это миллионерши из Ливана, жены султана Брунея, принцессы Марокко и другие красавицы восточного происхождения, которые носят наряды во дворцах и гаремах, вот почему мы почти никогда не видим в прессе фотографий этих платьев на клиентках после показов. А сами показы стоят невероятно дорого — до миллиона евро или более, если брать в расчет роскошные театрализованные показы у Джона Гальяно. Напрашивается вопрос: к чему это маловыгодное производство? А для рекламы домов, более всего! Ведь платье за эти крупные деньги купит себе и не всякая русская миллионерша, а вот духи, косметику, аксессуары, сумки, обувь, колготки и т. д. захотят приобрести, глядя по телевидению на показ от-кутюр, миллионы женщин на земле. Вот отчего «Шанель», «Диор», «Готье» и «Гальяно» делают свои дорогостоящие показы — ведь конкуренция огромна, а заставить покупателей полюбить ваш, именно ваш продукт очень трудно!

Клиенток домов высокой моды для примерок обычно не вызывают. В каждом доме есть манекены с точными копиями торсов их главных клиенток-кормилиц — с особенностями их фигур. Таким образом, лишь в случае огромной необходимости или сам кутюрье, или его ассистент с закройщицей вылетают на примерку в Эр-Рияд, Марракеш, Нью-Йорк или Панаму. Все расходы входят в цену платья. Самую большую прибыль приносят свадебные и бальные платья, но таких заказов все меньше.

Сегодня количество домов высокой моды в Париже колеблется между восемью и десятью — в зависимости от сезона и средств. Кутюр, конечно, не умрет, и в качестве вида искусства будет жить и дальше, но отношение к нему будет все более музейное, как, скажем, к операм эпохи барокко в наши дни.

История одного восхищения

Бегут годы, меняются времена и люди, но вот одно верно: не угасает любовь россиян к Франции! Эта страна всегда была для России эмблемой хорошего вкуса, удивительного, почти недосягаемого качества, рафинированной красоты и изящества. А Париж? Ее столица поражает и сейчас своими изысканными модными магазинами и бутиками, гармонией своих улиц, изысканной красотой своих ни с чем не сравнимых интерьеров, великолепной кухней, тонкими винами, восхитительными марками шампанского, ароматами своих прославленных духов, оправленных в драгоценные флаконы. То, что по-русски мы бы назвали «искусством жить», по-французски звучит: «L'art de vivre frangais».

Русский язык на протяжении последних трех веков впитал в себя немало выражений и слов, пришедших из этого совершенного французского искусства. Великий Пушкин писал: «Но панталоны, фрак, жилет — всех этих слов на русском нет!» Именно так в русский обиход вошли слова «шарм» и «шампанское», «брегет», «колье» и «браслет». Добавим к этому «севрский фарфор», «хрусталь баккара» и многие другие термины, без которых мы с трудом можем описать роскошь русского вкуса или широкое застолье.

А любовь эта восходит к Петру Великому, посетившему Версаль и Короля-Солнце Людовика XIV еще в начале XVIII века и задавшегося целью свой двор и дворцы свои сделать под стать французским. Так в Россию пришли французские архитекторы, мода на парики, кружева, шелка, пудру и духи. Коллекции французской живописи в Эрмитаже и незабываемое шампанское «Вдова Клико», которое начали поставлять к изысканному столу Екатерины Великой еще с 1780 года.