Судьбы - [78]

— Коринфия, что я могу сделать?

— Тут уж ничего не поделаешь. Слишком поздно для меня, — прошептала Коринфия. Она слабо улыбнулась. Потянувшись к цветку, она переломила его стебель напополам.

— Цветок дарует жизнь, но смертелен для того, кто его сорвет. Для меня это уже не имеет значения, я уже умираю. Все в равновесии. Жизнь и смерть. — Глаза Коринфии были такими же фиолетовыми, как небо. — Теперь можешь использовать его для своей сестры.

— Нет, — в его горле встал ком; он едва мог говорить. — Коринфия, останься со мной.

Она покачала головой. — Нет, Люк. Я наконец-то поняла…

Он беспомощно наблюдал за тем, как ее тело задрожало от вспышки боли.

Люк рыдал взахлеб, сам того не замечая.

— Ш-ш-ш. Постарайся не говорить. — Ему казалось, что он заболел. Он совершенно беспомощно погладил ее лоб. — Я не собираюсь тебя отпускать. Все закончится не так! Ясно?

Коринфия затрясла головой. По губам скользнула легкая улыбка.

— Люк, это все неправильно. Разве не видишь? Последнее задание, последний шарик. Нож. Восходящее солнце. Она заставила меня поверить, но это была уловка. Я все неправильно поняла. У меня позади все время. Я умру, а ты живи. Так было всегда и так будет. Я это чувствую. Я знаю, это правда. — Коринфия схватила его пальцы. Улыбаясь, она посмотрела на небо. — Взгляни.

Солнце исчезло. Наступили сумерки, словно огромный мягкий бархат. Зажглись миллионы звезд, больше, чем он видел и чем мог себе вообразить.

Это было захватывающе.

На ее лице скользнула улыбка; затем она прикусила губу, словно от внезапной боли.

— Моя судьба — умереть, — сказала она. — Вот как все должно заканчиваться. И теперь я могу уйти, зная, что это правильно. Я хочу, чтобы ты жил. Я люблю тебя, — повторила она.

— Нет, — прошептал он. Язык его не слушался, говорить он мог с трудом. — Коринфия, останься со мной, пожалуйста.

— Нет, — пробормотала она, легонько пожав его ладонь, а затем отпустила его руку.

— Я люблю тебя, Люк, — прошептала она еще раз.

— Я тоже тебя люблю!

Он склонился над ней и их губы встретились.

И впервые на всем протяжении Вселенной, они поцеловались.

На вкус она — как полевые цветы, как солнечный свет и мед, как воздух после грозы. Ему хотелось поцеловать ее дыхание в легких, кровь в венах, сердцебиение в груди. В своей голове он увидел маленькие взрывы, рождение и смерть звезд, миры, где время стекалось в глубокие бесконечные бассейны.

— Спасибо, — произнесла она, отстранилась и снова закрыла глаза. — Ты сделал меня… счастливой.

Люк прижался своим лбом к ее. — Пожалуйста, останься со мной, Коринфия. Будь со мной. Выбери меня. Ты нужна мне.

Ее слабая улыбка затрепетала подобно пламени свечи на ветру.

— Я выбрала тебя, Люк. Люк… Я… — на секунду ее тело затрепетало, она вдохнула, словно хотела договорить.

Но не заговорила.

Коринфия не двигалась и не дышала.

Люк чувствовал себя так, будто на него со всех сторон давили великаны. Слезы застилали зрение. Из горла вырвался утробный животный звук.

Это было так несправедливо.

Он наконец обрел любовь и тут же ее потерял.

Это все было суждено: выбор Коринфии, его любовь к ней, ее жертва. Во всем этом должен быть смысл.

Он впился затяжным поцелуем в губы Коринфии и баюкал ее.

— Я люблю тебя, — прошептал он торопливо. — Ты моя.

Странные мысли закрались в его разум.

Подсознание шептало: — Должен быть выход!

— История, рассказанная тебе Мирандо — о Радикалах, возвращающих в прошлое — не просто история. — Его горло было настолько раздражено, что говорить становилось больно. Он знал, что она его не услышит, но продолжал шептать, прижавшись губами к ее уху. — Рис сказал мне, что способ есть. Попрошу его сделать это снова. Я его найду, он отмотает время, и всё станет хорошо. Я вернусь и спасу тебя.

Люк посмотрел вниз, на лицо Коринфии и погладил ее подбородок. Он не может проиграть свою любовь! Не вот так.

Он вновь прижался к ее губам в последнем поцелуе и осторожно переложил с коленей на траву.

— Я обещаю тебе, я найду выход, Коринфия. Я не остановлюсь. Ни перед чем. Никогда.

Глава 23

Люк стоял над Жасмин, наблюдая, как покрывало вздымается и опадает в такт дыханию.

Ее волосы разметались по выцветшей зеленой наволочке. Веки дрожали, будто она спала; она все еще бледна, но губы теряют синеву. Цветочный нектар сработал так, как и предсказывала Коринфия: он вылечил яд в крови Жасмин.

Когда они с Жас вернутся в Сан-Франциско чрез Перекресток, они очутятся близ ротонды и обнаружат город оправляющимся от масштабного землетрясения. Пока он боролся с Жас, все еще слишком слабой, чтобы дойти до дома, признаки разрухи были везде: раскуроченные здания, перевернутые автомобили, улицы с зияющими расщелинами, словно усмешками.

Казалось, с его ухода минули не дни — недели, но постоянно мигающая вывеска лотереи указывала, что прошел только один день.

Как же так получилось, что Коринфии и ему пришлось так много пережить за один день?

Что Рис сказал насчет времени? Что оно жидкость. Течет как вода.

Воспоминания о Коринфии принесли знакомую боль. Она должна быть здесь с ним. Когда-нибудь будет; он ей это пообещал.

— Как она поживает? — спросил кто-то за его спиной.