Судьбы - [73]

Земля казалось вздымалась под её ногами, тем самым направляя её всё глубже в густую листву, окутавшую стены сада; она была настолько очарована целительной, притягательной энергией, переполнявшей её, что едва не упустила это из виду: прорезь.

В горле кольнуло. Вот он: секретный проход, который Алессандра обнаружила столько лет назад. Каменная стена заросла лозами и высокой травой, но крошечный участок её был расчищен. Мелкие камни и кусочки пыли смешались с зелёной грязью у подножья стены.

Странное чувство охватило Коринфию. Почему ни одна из других Судеб ни разу не находила эту лазейку в стене? Как этот проход вообще возник? Могли ли Незримые знать о нём всё это время… возможно, это была приманка, проверка судьбы, чтобы увидеть, кто соблюдёт правила, а кто их нарушит?

А было ли возможно то, что всё это, как и многие другие вещи, на которые Коринфия осмелилась пойти за последние несколько дней, было аномалией, случайностью? Как, например, повреждённые шарики, как течения реки. Возможно, вся тайна заключалась не в камне, а в воде: она изменялась, создавала течения и поддавалась им.

Коринфия коснулась разрушенной части стены — она знала, какие камни были закреплены непрочно, и начала откладывать их в сторону. После чего нагнулась, чтобы проползти через узкую щель.

В Садах рос каждый цветок, каждое известное растение во вселенной, и на секунду Коринфия была почти ошеломлена запахом по ту сторону стены: горячий, головокружительный, дурманящий аромат зарослей. Узкий каменистый путь спиралью пробивался сквозь сад к его центру, и Коринфия пошла по нему, а ее сердце гулко билось. Она опасалась, что каждый шаг, сколь тихим бы он не был, мог пробудить Семерых Сестер, отправив их за ней в погоню.

В конце пути, Коринфия очутилась на краю огромного травяного амфитеатра. В самом его центре рос единственный пурпурный цветок.

Цветок Жизни.

Ровно восемь лепестков, каждый длиной с ее предплечье, протянулись из белоснежной сердцевины. На какое-то мгновение, она не могла пошевелиться, почти чувствуя, что может снова расплакаться. Наконец-то она была здесь, спустя годы ее изгнания, спустя все ее задания и преграды. Этот цветок мог спасти ее своим, неповторимым образом.

Снова же, его простота так поразила ее, что она ощутила прилив веселья. Легкости. Безболезненности.

Когда боль покинула ее ноги, все, что она могла почувствовать — так это биение ее сердца. Она опустилась на колени перед цветком еще до того, как это осознала. Она была переполнена чувством большим, чем радость или грусть — эмоция была столь сильной, что возобновила ее силы и стремление.

Она протянула руку, обхватив пальцами стебелек прямо под самыми лепестками: единственный цветок, который мог вырасти и спасти ей жизнь здесь, у нее в руке. Она затаила дыхание. Пульс цветка был таким сильным, что едва не заставил ее отступить. Она чувствовала, как горит ее рука.

Она могла бы погибнуть, но это того бы стоило. Потому что Люк спас бы свою сестру. Это стало бы подарком Коринфии, ее благодарностью ему за то, что он ей дал.

Она наконец-то нашла нечто более достойное веры, нежели вера в судьбу.

Глава 22

По мере того, как пещера исчезала позади во тьме, звуки праздника рассеивались. Люк бежал. Ему казалось что это длится часами. Мир вокруг него был по-прежнему погружён во тьму и ледяной холод. Он бежал вслепую, но пока ни разу не оступился. и не смотря на чувство вины, тропа ясно и неизменно представлялась его разуму. Ноги передвигались с совершенной лёгкостью, и пока он бежал, он чувствовал, как вся усталость и страх, накопившиеся за последнее время, уходят назад, в небытие. С каждым шагом Люк становился сильнее, свирепее, быстрее. Напряжение было куда большим, чем во время любого спринта, который он когда-либо проделывал по футбольному полю.

Впервые за долгое время, он почувствовал себя свободным.

Во время бега он думал о Жасмин. Компас нагревался в его руках. Он найдёт способ вернуть его Рису. Не следовало красть эту вещь, но он подсознательно чувствовал, что она приведёт его к Жас.

Джазмин. Когда ей было пять, она могла часами требовать от него покатать ее как лошадка.

Когда ей было восемь, она захотела увидеть настоящую живую обезьянку в зоопарке и не прекращала клянчить об этом, пока он ее туда не сводил.

А когда ей исполнилось четырнадцать, он наконец-то рассказал ей правду о ее матери.

Джазмин была для него всем.

Он найдет ее.

Люк нырнул в ледяную реку — ту, что текла одновременно в два направления. Реку тьмы. Он знал, чего ожидать, но страх утонуть сбил его с толку и, на мгновенье, перехватило дыхание.

Но он знал, что делать. Не сопротивляться. Просто… почувствовать нужное направление. Прислушаться… И он прислушался.

В его ладони лучник закрутился, закрутился и… наконец, замер. Вода растворилась в воздухе, обратясь влажным туманом.

До него донеслись настораживающие звуки. Гудящее жужжание шершней. И тихое бульканье, причину которого он не мог распознать.

Сморгнув сбивающий с толку туман, он увидел вокруг буйно-зеленый лес. Над ним возвышались огромные деревья, образуя купол, едва пропускающий свет. А прямо перед ним находилась поляна, полная огромных цветов — прямо как на картинке Коринфии.