Судьба - [3]

Роберт

Осень — мое любимое время года. Кто-то любит лето или весну. Но для меня в осени есть своё очарование, загадка. Смотрю на эту утреннюю симфонию природы через лобовое стекло своего авто. Дует легкий ветерок, кружа в вальсе пестрые листья. Буйство красок завораживает. Капли мелкого дождя медленно скатываются по стеклу. Я наблюдаю за этим шоу, устроенным природой, и это лучшее представление, которое я когда-либо видел в жизни.

Достаю из кармана очередную сигарету, прикуриваю, делаю затяжку, легкие медленно наполняются дымом, окутывая их. Откидываю голову на сидение, закрываю глаза. Ненавижу ждать, никогда не отличался терпением.

Докуриваю уже третью сигарету подряд, выкидываю её в окно и начинаю нервно бить по сигналу. Почему она всегда меня так бесит, неужели нельзя во время собраться? Я понимаю, что женщины всегда опаздывают и их надо терпеливо ждать, но с ней это не вариант.

Через минуту двери открываются, из них выходит она, женщина, которую я никогда не любил. И эта нелюбовь постепенно превращается в ненависть. Она всё делает для того, чтобы эта ненависть росла с каждым днём все больше и больше. Раздражая меня одним своим присутствием, голосом, да ВСЕМ!!! Елена садится в машину и салон наполняет тошнотворный, приторный запах её дорогих духов. НЕНАВИЖУ ЕЁ ДУХИ!!! Бросаю на неё мимолётный взгляд — короткие платиновые волосы, неживые, пухлые накаченные силиконом губы, наращенные ресницы, серые как ртуть глаза, тонны макияжа, грудь третьего размера (естественно не своя), которая смотрится нелепо на её худосочном теле. В ней нет нечего настоящего, живого. Такоё ощущение, что её собрали где-то на специальном «заводе по производству стерв».

— Привет, милый, — говорит она, выдавая мне улыбку во все свои тридцать два до ужаса белых зуба. И, как в замедленной съёмке, я вижу, что она наклоняется к моей щеке для поцелуя. Я резко дёргаюсь назад. Лена поджимает губы, кривится и, слава богу, отстраняется от меня.

— Что, так противно?!

Ничего не отвечаю, завожу двигатель и выезжаю со стоянки дома, который я никогда не считал своим, хотя прожил здесь четыре года. Он такой же холодный, как и его хозяйка.

— Что, даже с женой не поздороваешься? — у нее такая тонкая и костлявая шея. Я представляю, как она хрустит у меня в руках. Закрываю глаза, трясу головой, пытаясь успокоиться, делаю глубокий вздох. Не отвечаю на ее вопрос и, прибавив газа, выезжаю на главную дорогу.

— Скажи мне, Елена, какого хрена день рождения моего сына должен проходить с таким размахом, в непонятном заведении, с кучей людей, которых он даже не знает? А не в кругу любящих его людей в домашней обстановке? — я уже успокоился и выдаю все это ровным, ничего не выражающим тоном.

— Илья сам захотел большой праздник! — самодовольно, с усмешкой говорит, она.

— Да ну, Илья в четыре года решил организовать банкет на пятьдесят человек с зам. префекта, прокурором и прочими? — усмехаюсь я, прикуривая очередную сигарету и выпуская дым ей в лицо. Она морщит нос, машет у себя перед лицом, разгоняя дым.

— Во-первых, это все нужные нам люди и хорошие связи. Во-вторых, они будут с детьми и внуками, мы совместим приятное с полезным — детям хорошо и нам выгода. И заведение это довольно приличное, как раз для семейных праздников. Будет всего двадцать — двадцать пять человек. Так как твои родители не приедут, то после праздника Илья может поехать к ним в твое захолустье.

МОЕ ЗАХОЛУСТЬЕ. У моих родителей довольно большой и уютный загородный дом. Конечно, я бы хотел видеть своего ребёнка на свежем воздухе! Там, где ему нравится. А не с кучкой влиятельных уродов.

— Кому нужны эти люди, тебе? Мне — нет! — я опять начинаю закипать, повышая на неё голос.

— Роберт, успокойся и не ори, кажется, мы с тобой вчера уже всё решили. Мы проводим банкет здесь, потом ты забираешь ребенка к своим родителям на две недели.

— Это и утешает, что мой сын поживет нормально и спокойно две недели.

— А чем ему со мной плохо? ТЫ намекаешь на то, что я плохая мать? — с обидой и удивлением говорит она, поднимая свои идеальные брови. Чем раздражает меня еще больше.

— Да тебя постоянно нет дома — ты или в салонах и еще хрен знает, где тебя носит. Он постоянно с няней. Я предлагал, чтобы он жил у моих родителей, окруженный родными ему людьми, а не чужой ему женщиной!!! — я достиг своей цели: задел её. Она надувает губы, меняется в лице, похоже, собирается плакать. ДА! Я наслаждаюсь её состоянием, самодовольное и надменное выражение стерто с ее лица.

— Рожая тебе ребенка, я не подписывалась вечно быть к нему привязной. И не собираюсь превращаться в домашнюю клушу-наседку. У меня свои дела и своя жизнь. Ирина Александровна — очень квалифицированная няня. Илье с ней очень хорошо! — боже, как я ненавижу эту суку!

Всю оставшуюся дорогу до кафе мы молчим. Она думает, что сказав последнюю фразу, была права. Я молчу, потому что еще пять минут таких диалогов, и я ее убью. А она мне еще нужна живая и здоровая.

Наконец, мы доезжаем до злосчастного кафе. Елена цепляется мне в руку, надев маску образцовой жены. Заходим в заведение с оригинальным названием «Вкусное место». Ну что ж, посмотрим насколько здесь вкусно.