Судьба «румынского золота» в России 1916–2020. Очерки истории - [56]
9 июня 1934 г. в Женеве в салоне отеля «Бург» в присутствии министров иностранных дел Чехословакии и Югославии и других дипломатов Литвинов и Титулеску по уполномочию своих правительств обменялись нотами об установлении дипломатических отношений. Несмотря на серьезные препятствия, решающую роль сыграла взаимная заинтересованность сторон. Способствовали достижению нужного результата и усилия таких незаурядных личностей и авторитетных дипломатов, как Титулеску и Литвинов. Им удалось, хотя и с большим трудом, договориться о том, что спорные вопросы о статусе Бессарабии и золотом фонде будут вынесены за рамки протокола о восстановлении дипломатических отношений. Полпредом СССР в Румынию был назначен опытный советский дипломат М.С. Островский, Румынию в СССР стал представлять Эдмонд Чиунту, бывший личный секретарь Титулеску.
Таким образом, в 1934 г., пытаясь реализовать идею «коллективной безопасности» в Европе и сближаясь на этой почве с Францией, советское правительство восстановило дипломатические отношения с союзной Франции Румынией, не требуя пока уступок по Бессарабии.
В знак доброй воли Москва намеревалось возвратить Румынии часть находившихся в СССР румынских ценностей. В первую очередь речь шла об архивах, в том числе о ценных документальных коллекциях Румынской академии. 26 декабря 1934 г. заместитель наркома иностранных дел Н.Н. Крестинский писал М.С. Островскому: «Мы не приняли ещё формального решения о возвращении архивов, но настроение у нас в Наркомате за то, чтобы с этим делом не канителиться и архивы вернуть. Нас с Румынией связывают, главным образом, общие цели в вопросах внешней политики. Этими общими целями определяются взаимные дружеские отношения, и под углом зрения этих целей обе стороны, я надеюсь, будут стараться не выпячивать и не обострять разногласий по неурегулированным спорным вопросам»[405]. Решение о передаче Румынии архивов было принято на заседании Политбюро в начале 1935 г. (протокол № 20)[406]. Кроме государственных, было решено передать также частные архивы, например, архив национального классика, одного из виднейших музыкантов первой половины ХХ в. композитора Джордже Энеску (во время революции 1989 г. архив утрачен при пожаре в здании университетской библиотеки в Бухаресте), а также некоторые ценные предметы. 14 декабря 1934 г. советский посол М.С. Островский вручил заместителю министра иностранных дел Савелу Рэдулеску платиновые эталоны мер и весов и термометр из румынской коллекции, хранившейся в Кремле, подчеркнув тем самым добрососедские дружественные отношения. Речь о возвращении румынского золотого фонда не шла. 18 декабря 1935 г. Островский в письме Литвинову выразил сомнение в том, что Титулеску «продолжает лелеять какие-нибудь надежды о золотом фонде; во всяком случае, вида такого он не подавал ни разу. Нет ни одного политического деятеля, который бы в разговоре со мной или с третьими лицами по поводу румыно-советских отношений упомянул бы прямо или косвенно о золотом фонде, кроме разве королевы Марии, которая тоскует по своим бриллиантам и готова отдать нам всю Румынию за свои бриллианты, да гогокузистской «Порунка времий»[407], которая за всё время пару раз об этом вспомнила и то не полным голосом»[408].
Для подготовки передачи румынских архивов была создана специальная комиссия. Курировал ее работу Наркомат иностранных дел.
23 января 1935 г. на имя заместителя наркома Б.С. Стомонякова поступила служебная записка из Центрального архивного управления РСФСР о наличии румынских документов[409], в том числе королевского архива. 26 февраля 1935 г. в письме врио заместителя начальника Политархива Кузнецова был предложен порядок передачи румынских архивов[410]. По решению НКИД архив королевской семьи также предстояло передать румынам[411], о чем будет сказано ниже.
27 марта из Центрального партийного архива (ЦПА) во II-ой Западный отдел НКИД СССР сообщили, что в Архиве Октябрьской Революции обнаружены 17 ящиков с архивами Румынской академии. В ящиках находились 311 древнейших грамот, одна из которых в массивном серебряном футляре. Судьба этих раритетов была определена решением о передаче румынскому правительству всех архивных материалов, находящихся в распоряжении НКИД. «Эти грамоты, – сообщали из ЦПА, – как раз представляют для румынского правительства особый интерес, и о них неоднократно шла речь в переговорах, как в Москве, так и в Бухаресте…»[412]. В то же время в докладной записке II-ого Западного отдела НКИД от 28 декабря 1934 г. было обращено внимание на то, что в архивных коллекциях, хранившихся в Юшковом переулке, «некоторые фонды изъяты, так как фонды Военного министерства и Министерства внутренних дел крайне скудно представлены. Совершенно отсутствует фонд сигуранцы…». В связи с этим констатировалось, что «нельзя точно определить, охватывают ли они (указанные коллекции. – Т.П.) всё эвакуированное архивное имущество Румынии»[413].
Весной 1935 г. советская сторона перешла к практической реализации принятого решения о передаче архивной части национальных ценностей Румынии.
