Судьба «румынского золота» в России 1916–2020. Очерки истории - [27]

.

Замечу, что речь шла о служебной переписке, предназначенной «для внутреннего пользования», т. е. вполне откровенной. В официальных же документах советское правительство не признавало аннексии румынами Бессарабии. Так, 1 мая 1920 г. в телеграмме Чичерина и Раковского министру иностранных дел Румынии Ионеску говорилось: «Советское и Украинское правительства не могут признать суверенитет Румынии над Бессарабией, которая была аннексирована Румынией»[175].

Дипломатическая переписка велась более полутора лет. Однако найти взаимоприемлемые условия для начала переговоров не удавалось. Камнем преткновения оставались проблема Бессарабии и возвращение Румынии её ценностей, включая золотой фонд. Советское руководство исходило в своих действиях из международной обстановки, балансируя между готовностью к существенным уступкам румынам и новым витком ужесточения позиции. В конечном счете, советская сторона склонялась к комплексному обсуждению всех спорных вопросов, в том числе о статусе Бессарабии, румынских ценностях и взаиморасчётах между странами[176]. Румынская сторона настаивала, чтобы вопрос о Бессарабии на конференции вообще не поднимался, поскольку считала его решенным.

Осенью 1920 г. Румынии удалось спустить вопрос о переговорах на тормозах. Отмечая различные подходы советской стороны, румынская пресса писала: «…Даже в среде Советского] правительства мы имеем два течения – одно более миролюбивое, возглавляемое Чичериным, другое, возглавляемое Раковским. Раковский поддерживает заговоры и угрожает нам»[177]. Несмотря на субъективизм оценок позиции Раковского румынскими журналистами, в известном смысле они были правы. Документы свидетельствуют, что Раковский, будучи одним из организаторов революционного движения в Румынии, не мог заставить себя отказаться от «классового подхода», выражавшегося во враждебном отношении к румынской правящей верхушке. В записке под грифом «совершенно секретно» от 29 марта 1921 г. он писал Чичерину: «Я повторяю опять своё предостережение, что в переговорах с Румынией нужно быть архиосторожными. Я боюсь, что Вы, а в особенности Литвинов, можете увлечься перспективой заключить одним договором больше. В особенности я боюсь Литвинова, из разговора с которым в Москве я вынес, что он очень увлекается этой перспективой. Между тем, заключение мирного договора с Румынией фактически не внесёт никаких существенных изменений в теперешнее положение. И без договора Румыния, нажравшись чужими территориями по горло и борющаяся с невероятными трудностями, не в состоянии с нами воевать. Конечно, это не значит, что я против подписания мирного договора с Румынией, но я против такого мирного договора, который стоил бы нам хоть одного золотого рубля. Я смотрю на все наши ноты, как и на предстоящие переговоры, как на политическую демонстрацию. Отказываться от наших прав на Бессарабию, если на то не будет воля самого бессарабского народа, было бы дипломатической сверхошибкой. С румынами можно любезничать сколько угодно, но им ничего не нужно давать и ни от каких прав не нужно отказываться»[178].

Глава 5 Кто кому должен?

Готовясь к переговорам с Румынией о заключении мирного договора, советское правительство приняло решение подсчитать в полном объёме долги румынской стороны, накопившиеся за годы Первой мировой войны, включая стоимость российского имущества, оставленного на территории Румынии и Бессарабии. Напомню, что по оценке генерала Н.А. Монкевица, возглавлявшего демобилизационную комиссию русских войск Румфронта, стоимость конфискованного румынами имущества достигала 3–4 миллиардов франков. Причём, Монкевиц заявлял, что эти подсчеты являются приблизительными, так как румыны всячески мешали проведению инвентаризации российского имущества. К этой сумме необходимо добавить стоимость неоплаченных военных поставок в Румынию, о чём уже говорилось выше. Не отрицая наличия долга России, румынское правительство, тем не менее, заявило, что «берёт эти материалы в залог, гарантирующий возмещение убытков, понесённых Румынией, ибо большевики захватили в Москве румынский золотой запас и румынские склады на юге России». Как следовало из письма представителя Румынии на Украине полковника румынского Генштаба М. Тодическу, направленного советской стороне 9 сентября 1918 г., речь шла о складах с заводским оборудованием, военным снаряжением, товарами и личными вещами, которые в связи с оккупацией войсками Германии и её союзников большей части территории Румынии были вывезены в Херсон, Николаев, Одессу и другие города России, о конном заводе в Татаровке, а также о складах военного имущества, поставленного союзниками Румынии через северные порты России и Владивосток и застрявшего там из-за революции в России[179].

Начиная с 1918 г., советское правительство создало при разных ведомствах специальные структуры, которые занимались выявлением документов, касающихся претензий РСФСР к Румынии, и подсчётами румынской задолженности. Поначалу этими вопросами занимался Румынский отдел Главного управления по заграничному снабжению, но этого из-за объема работы было недостаточно. В записке от 8 апреля 1918 г. на имя заведующего Румынским отделом НКИД В.И. Шеншева указывалось на необходимость создать координирующий орган, которому были бы подчинены все учреждения, имевшие отношение к румынским делам в экономической и финансовой части. Во исполнение указания такой орган – Центральная комиссия по выяснению претензий России к Румынии – был создан при НКИД, а в Одессу направлен ее уполномоченный. Действовала также Особая межведомственная комиссия, задача которой состояла в определении общей задолженности Румынии. В ее состав вошли представители не только военных и гражданских ведомств, осуществлявших снабжение Румынского фронта, но и всех заинтересованных учреждений и организаций. Как свидетельствуют документы, комиссия регулярно проводила совещания и представляла подробные отчёты о результатах своей работы. В протоколах заседаний, сохраняемых в настоящее время в АВП РФ, отражены выносившиеся на обсуждение вопросы (о военном имуществе, переданном румынскому правительству; о расходах Румынии на содержание русской армии; о переписке по розыску материалов по взаимным расчётам и пр.)