Судьба российских принцесс. От царевны Софьи до великой княжны Анастасии - [46]

Не менее сложно складывались отношения, которые связывали Наполеона и следующего за Павлом российского императора Александра I. В апреле 1805 года Россия и Великобритания заключили Петербургский союзный договор и в том же году Великобритания, Австрия, Россия, Неаполитанское королевство и Швеция сформировали Третью коалицию против Франции и союзной ей Испании. После того как Наполеон без серьезного сопротивления занял Вену, Александр I и австрийский император Франц II (старший брат мужа Елены Павловны, палатина Венгерского Иосифа) прибыли к армии и, по настоянию Александра, дали французам решительное сражение при Аустерлице, которое вошло в историю как «битва трех императоров».

Как мы хорошо знаем из романа «Война и мир», сражение закончилось полным разгромом воск коалиции, хотя на их стороне было численное превосходство. Одним из «отцов», а вернее, «творцов» этого поражения стал сам Александр. Кутузов в первый и в последний раз в жизни осмелился спорить со своим императором, требующим немедленно начать наступление. Тогда и состоялся знаменитый диалог: «Ведь мы не на Царицыном Лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки». — «Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном Лугу».

Наполеон сконцентрировал свои войска в центре, напротив Праценских высот, и Александру показалось, что их легко можно будет окружить. Сколько Кутузов ни уверял, что, «когда противник делает ошибку, не следует ему мешать», все его красноречие пропало втуне. «Ошибка» Наполеона на самом деле оказалась хитростью, и начавшая наступление союзная армия попала в ловушку, расставленную императором. Стремясь отрезать французскую армию от дороги на Вену и от Дуная, чтобы окружить или загнать к северу, в горы, союзники слишком растянули фронт. Наполеон ударил в ослабленный центр русских войск, занял Праценские высоты, ударил по левому крылу союзников и разгромил армию. Императоры Александр и Франц бежали с поля боя. Коалиция распалась, 26 декабря 1806 года Австрия заключила с Францией Пресбургский мир. А после занятия французами Данцига и поражения русских под Фридландом, позволившего французам занять Кенигсберг и опасно приблизиться к границам России, 7 июля 1807 года заключен Тильзитский мир.

Мирный договор между Александром I и Наполеоном был подписан на плоту, на середине реки Неман, разделявшей русскую и французскую армию. Наполеон специально попросил своих гребцов подналечь на весла, первым шагнул на плот, перебежал его и подал руку Александру, помогая ему выйти из лодки. А казаки говорили, что Александр специально заманил туда Наполеона, чтобы схватить его и окрестить по православному обряду. Но, разумеется, ничего подобного не произошло. Оба императора обнялись и поклялись в вечной дружбе. Присутствовавший при этой встрече Денис Давыдов позже писал: «Общество французов нам ни к чему не служило; ни один из нас не искал не то что дружбы, даже знакомства ни с одним из них, невзирая на их старания. За приветливости и вежливость мы платили приветливостями и вежливостью, — и все тут. 1812 год стоял уже посреди нас, русских, со своим штыком в крови по дуло, со своим ножом в крови по локоть».

А пока Александр обязался помогать Наполеону во всяких наступательных и оборонительных действиях, в том числе поддержать континентальную блокаду бывшего союзника — Англии.

Этот «обидный», как позже назовет его Александр Сергеевич Пушкин, договор тяжело дался Александру. Но ему пришлось еще тяжелее, когда тут же, в Тильзите, знаменитый своей беспринципностью министр иностранных дел Франции Шарль Морис де Талейран стал осторожно выяснять, как относится русский император к возможности… брака Наполеона и великой княжны Екатерины Павловны…

* * *

«Героине» этих переговоров на тот момент исполнилось 20 лет. Она родилась 21 мая 1788 года в Царском Селе. Екатерина писала по этому поводу Мельхиору Гримму: «Великая княгиня родила, слава Богу, четвертую дочь, что приводит ее в отчаяние. В утешение матери я дала новорожденной свое имя». В письмах Потемкину она приводит другие, более драматические подробности этих родов: «Жизнь ее (Марии Федоровны. — Е.П.) была два с половиной часа в немалой опасности от единого ласкательства и трусости окружающих ее врачей; и, видя сие, ко времени кстати удалось мне дать добрый совет, чем дело благополучно и кончилось». В то время Россия тоже вела войну, с Турцией, но это, по счастью, никак не отразилось на судьбе новорожденной принцессы. А вот то, что она родилась девочкой, имело некоторое значение. После рождения двух сыновей и двух дочерей Екатерина ждала от Марии Федоровны третьего внука. Возможно именно то, что она столько мучилась и все зазря, и приводило великую княгиню в отчаяние.

Екатерина Павловна

Следующий раз Екатерина вспоминает о своей внучке только через два года и пишет Гримму: «О ней еще нечего сказать, она слишком мала и далеко не то, что были братья и сестры в ее лета. Она толста, бела, глазки у нее хорошенькие, и сидит она целый день в углу со своими куклами и игрушками, болтает без умолку, но не говорит ничего, что было бы достойно внимания…».