Судьба - [44]
Ишан ушел по своим священным делам, а Хиёл все думал и думал… Потом он встал, побрился. К нему вернулись силы и уже просились наружу. Это было самое радостное…
В лад его настроению зазвучала где-то тихая мелодия дутара. Дутар — две струны. Две струны на деревянном пузыре величиною с дыню, и длинный, во всю руку, гриф. Нет ничего проще дутара и нет ничего нежнее. На дутаре не сыграешь громко, зато сыграешь сердечно. А разве это не важнее?
Как звонкий шмель, верещал дутар, проникая в самое сердце, и пел девичий голос:
Хиёл оглядел комнату — радио в ней не было. А голос лился ровно, как при радиопередаче, и тонко и непрерывно звучал дутар. Непрерывно, грустно, протяжно…
Он быстро вышел во двор.
Дом ишана, как множество старых домов старой Бухары, состоял из двух половин. Ташкари — для гостей, ичкари — для семьи. Эта стена разделяла и двор. И по сути было здесь не два двора и не две половины дома, а два мира.
В ичкари не мог зайти чужой мужчина. Когда туда заходил глава семейства, женщины вставали, и жена снимала с него халат и сапоги, подавала воду умыться и угощала чаем. Десять раз в день мог входить господин мужчина, десять раз она вставала, отрываясь от работы, и повторяла ритуал встречи, как заученный урок.
Хиёл вспомнил, что и у тети Джаннат было то же… Двор может быть и не разгорожен глухим глиняным дувалом, как здесь, а невидимая перегородка, барьер покорности и преклонения — они существовали…
Но сейчас его интересовала песня.
Она летела из-за глиняного дувала, из ичкари.
Пробираясь между персиками и розами, Хиёл подкрался к забору, стоял и слушал.
«Бедняжка! — иронически подумал Хиёл. — Чего она так жалуется на судьбу? Кто бы это мог быть?»
Он сорвал розу с ближайшего куста, взял ее в зубы и осторожно вскарабкался на забор. Девушка сидела к нему спиной. Узкое тело ее обнимало платье из цветастой, фиолетово-зелено-черной материи, по которой краски разметались крупными пятнами. Толстая коса — такой толстой Хиёл никогда не видел! — сползала на спину из-под расшитой золотом тюбетейки. Такие тюбетейки прославили Бухару на всем Востоке, больше их нигде не делают. А так ли хороша она лицом, как поет? Хоть бы оглянулась…
Он слушал песню. Девушка словно бы трогала не струны, а сердце его. Бывают же такие чудеса! И откуда у него храбрость взялась — он спрыгнул в запретную зону и шагнул к певунье.
И тогда она оглянулась, а он замер. Он увидел точеный носик и три родинки левее его, на щеке. И длинные ресницы пучками. И чуть выпяченные вперед губы. Она была, пожалуй, прекраснее, чем он думал.
Он протянул ей розу, но лицо ее осталось неподвижным, хотя было обращено в его сторону. Мутные раскрытые глаза ее не видели Хиёла. Слепая! Нет, не может быть… Слепая!
— Кто вы? — спросила она.
Он стоял, не дыша, с протянутой в руке розой.
— Кто вы? — повторила она.
— Я принес вам розу, — тихо, мучительно тихо сказал он.
Ноздри ее маленького носа пошевелились: она слышала запах розы.
— Уходите быстрей! — попросила она тут же. — Я крикну папу.
— Ваш папа Халим-ишан?
— Да.
— Он ушел.
— Я маму позову.
— Но ее тоже нет дома.
Она отодвинулась и прижалась к стене.
— Не бойтесь меня. Я не принес вам никакой беды. Ничего, кроме цветка.
Голос его не угрожал ей, и она уже не так пугливо жалась к стене. Почему он принес ей розу? Вот что теперь можно было прочесть на ее лице, чистом, белом.
— Как вы сюда попали? — прошептала она.
— Ваша песня позвала меня. Возьмите…
Она взяла розу с той застенчивостью, которая связывает девушку, чувствующую, что она нравится кому-то.
— Спойте еще.
— Я не могу… Я просто так… Ой, как мне стыдно, что вы слышали мое пение, — сказала она, прикрывая лицо рукой.
— Я уже давно у вас живу, — сказал он, чтобы унять ее смущение. — Меня зовут Хиёл. А вас?
— Оджиза, — ответила она и, нащупав рукой косяк двери, скользнула внутрь дома.
Он вернулся так же, как и попал сюда, через забор, но это был уже другой Хиёл. Что бы он ни делал — просто лежал, закинув руки за голову, сидел в саду или соображал, как быть дальше, он думал об этой девушке. Слепая… Вот почему она так тоскует… Вот откуда рвется ее песня… из этой боли. Она не видит мира, в котором живет… Оджиза…
На другой день он подарил ей три розы.
Хиёл не уходил из дома Халима-ишана, а старик не торопил его. Наконец он спросил:
— Ну, дитя мое, не пора ли тебе сказать, куда смотрят твои глаза?
Хиёл замер, весь затаился внутренне: о чем это ишан? Уж не читает ли он его мыслей о дочери?
— Что вы хотите от меня, ишан?
— Я хочу знать, будешь ли ты моим помощником на Огненном мазаре? — спросил ишан неожиданно требовательно и резко.
— Не знаю.
— А тут и знать нечего, Хиёл, — тем же тоном договорил ишан, пропуская между пальцами седую редеющую бороденку. — У тебя нет другой дороги… Хорошие дети свято хранят все, что связано с именем отцов. В этом одна из главных заповедей ислама, оплотом которого является наша священная Бухара. Еще является, слава аллаху! Сын идет по стопам отца, а внук — по стопам деда… Мой дед был муллой, и отец был муллой. Посмотри на меня! Я берегу дом отца и его честное имя. А теперь дома родителей не только продают, но и пропивают… Выбирай себе путь, Хиёл, достойный или недостойный…
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Литовский писатель Йонас Довидайтис — автор многочисленных сборников рассказов, нескольких повестей и романов, опубликованных на литовском языке. В переводе на русский язык вышли сборник рассказов «Любовь и ненависть» и роман «Большие события в Науйяместисе». Рассказы, вошедшие в этот сборник, различны и по своей тематике, и по поставленным в них проблемам, но их объединяет присущий писателю пристальный интерес к современности, желание показать простого человека в его повседневном упорном труде, в богатстве духовной жизни.
Рассказ написан о злоключениях одной девушке, перенесшей множество ударов судьбы. Этот рассказ не выдумка, основан на реальных событиях. Главная цель – никогда не сдаваться и верить, что счастье придёт.
В романе известного венгерского военного писателя рассказывается об освобождении Будапешта войсками Советской Армии, о высоком гуманизме советских солдат и офицеров и той симпатии, с какой жители венгерской столицы встречали своих освободителей, помогая им вести борьбу против гитлеровцев и их сателлитов: хортистов и нилашистов. Книга предназначена для массового читателя.
Джим Кокорис — один из выдающихся американских писателей современности. Роман «Богатая жизнь» был признан критиками одной из лучших книг 2002 года. Рецензии на книгу вышли практически во всех глянцевых журналах США, а сам автор в одночасье превратился в любимца публики. Глубокий психологизм, по-настоящему смешные жизненные ситуации, яркие, запоминающиеся образы, удивительные события и умение автора противостоять современной псевдоморали делают роман Кокориса вещью «вне времени».
Книга калужского писателя Михаила Воронецкого повествует о жизни сибирского села в верховьях Енисея. Герои повести – потомки древних жителей Койбальской степи – хакасов, потомки Ермака и Хабарова – той необузданной «вольницы» которая наложила свой отпечаток на характер многих поколений сибиряков. Новая жизнь, складывающаяся на берегах Енисея, изменяет не только быт героев повести, но и их судьбы, их характеры, создавая тип человека нового времени. © ИЗДАТЕЛЬСТВО «СОВРЕМЕННИК», 1982 г.