Судьба по имени Ариэль - [19]
Я понимал, нужна какая-то свежая творческая встряска, чтобы не «скурвиться». И вот она, очередная «бомба» в моем музыкальном сознании! Мой однокашник, Витя Ботяженко из Оренбурга дал послушать новые записи, и я, буквально, «одурел»! Это был альбом «Таркус» Кэйта Эмерсона. Я просто заболел новым музыкальным языком! Потом услышал его же интерпретацию «Картинок с выставки» Мусоргского, и зародилась идея создания своих собственных «картинок». Искал подходящий материал, и он сам нашел меня… Педагог института культуры Аркадий Раскин предложил стихи на фольклорную тему, и я с увлечением взялся за сюиту «Русские картинки». Аркадию пришлось нелегко: мелодии были уже написаны, а писать на готовую музыку поэтам — суперсложно! «Народное гулянье», «Скоморошина»…. Тут и гепповская композиция «Аленушка», из его старой институтской сюиты «Во поле» пришлась кстати. Кроме больших композиций в нашу новую пластинку вошли несколько фольклорных песен. Вообще, в 70-е годы усилиями прежде всего грузинским «Орэра» и белорусскими «Песнярами» фольклор был и модным и престижным. К тому же «драконовские» худсоветы его почти не трогали.
Пожалуй, за всю историю «Ариэля» это был самый значительный успех из наших дисков-гигантов. Более двух лет он стоял в хит-парадах СССР на втором месте, после знаменитой тухмановской «По волне моей памяти». Я даже попал в рейтинг самых популярных эстрадных композиторов 1976 года. Восьмая строчка для меня была супердостижением! Сзади, на девятом, оказался Оскар Фельцман!
В конце лета получаем приглашение в Москву на прослушивание. Сейчас это слово как-то коробит. Тогда это означало — кастинг, отбор… Просматривались кандидаты на европейский фестиваль «Мидем-77». Кроме нас выступали квартет народных инструментов, ансамбль «Надежда» и Раймонд Паулс со своим ансамблем «Модо». Приятно было, спустя годы, встретиться, теперь уже, с супер-мэтром не только Риги, но и Советского Союза, повспоминать события лиепайского фестиваля. Раймонд порадовался за нас: «Я же говорил, — все будет в порядке! Это — судьба!»
Не дожидаясь результатов, уезжаем домой. Через неделю — телефонный звонок из столицы. «Здравствуйте, вас беспокоит Госконцерт» — официальным голосом вещала трубка. — «Вы приглашены в Соединенные Штаты Америки…» — я так и сел!.. Оказывается на прослушивании присутствовал американский импресарио, и мы ему понравились больше всех! Узнаю подробности: три месяца, начиная с декабря по всей стране! Две недели мы ходили в какой-то прострации, не веря… Но через месяц нас опустили с неба на землю. Тот же женский голос сообщает, что переговоры идут сложно, и пока поездка перенесена… Какого же было наше разочарование, когда мы услышали от «Голоса Америки», что по всем этим штатам, в те же сроки едут… «Песняры»! Потом нам стали известны мотивы «перевода стрелок». КГБ тогда просматривал, прослушивал, даже «пронюхивал» все кандидатуры, уезжающие за рубеж. К нашему несчастью, Слава Барташов оказался в «черном списке». Всплыла справка из психбольницы, когда тот «косил» от армии. Так Штаты оказались обыкновенной мечтой…
Вообще тогда Барташов очень болезненно реагировал на свое временное пребывание в группе. Отсюда — запои, даже демарши невыхода на сцену. Однажды, из-за его капризов, мы задержали концерт на полчаса. Хотя, как к барабанщику у меня не было к нему претензий. Главное достоинство его игры — «часовой» ритм. Если Борю несли эмоции, и от этого страдал темп, то Слава держал «железную» ритмику! К сожалению, его дальнейшая судьба оказалась очень трагичной. Позже, уже после нас, он попал в тюрьму. После попытки изнасиловать жену друга и покушении на убийство своего же коллеги, Барташов «сел» на несколько лет, и там же, в тюрьме повесился…
1977 год, Эмерсон, «Таркус»
Весной вернулся «воин-Каплун», прямо на маршрут, в Запорожье. Пришлось возвращать старые партии. Весенние украинские гастроли 77-го явились самыми продолжительными за всю нашу историю — два с половиной месяца без выходных дней(!) и плодовитыми — 155 концертов! В Херсоне повстречали бориного институтского друга — скрипача Шуру Коротецкого. Вместе со своей женой Натальей они, прямо на гастролях влились в наш коллектив в качестве звукорежиссера и костюмера. А чуть позже «притащили» за собой и ведущего Володю Царькова. Вообще, похоже, почти все жены музыкантов тогда поработали костюмерами, на мизерную зарплату никто не шел, а поездить за счет государства были «не прочь»! Только в 80-х годах мы взяли профессионалов — очаровательных близняшек Иришку и Маришку Медведевых, Которые прямо на гастролях делали эскизы и «обшивали» нас.
Самые «хлебосольные» гастроли семидесятых — это, безусловно, Молдавия! Ежегодный фестиваль «Мерцишор», его винные «улеты» до и после концертов, не знали границ!
Передо мной — номер газеты «Московский комсомолец» за 77-й год и хит-парад «Звуковая дорожка». Практически, во всех изданиях того времени расклад ведущей десятки был таким. (Справа — количество голосов при голосовании)
Песняры……………………….1189
Ариэль………………………….428
Веселые ребята……………..291
Лейся, песня………………….288
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.