Судьба по имени Ариэль - [14]
И вдруг у меня родилась идея. Хотя она была не нова, ее я подсмотрел на выступлении челябинского бардовского квартета «Чернильные кляксы» Миши Вейцкина. Тогда они «экспериментировали» с «Одинокой гармонью» Мокроусова. Я предложил такое «заедание» сделать с утесовской песней. Мои музыканты сразу как-то усомнились. Но я ведь, упертый! Долго мы репетировали эти перескакивания, однако было очень правдоподобно. Фриш даже придумал клоунский трюк: вытаскивал на сцену старый патефон, заводил ручкой пружину и сидел, слушал… А в конце — как бы нечаянно ронял головку с иглой на пистон с порохом и патефон взрывался! Было очень смешно, но у пожарников на этот счет чувство юмора отсутствовало, и, заплатив несколько штрафов, мы отказались от этой затеи… Но и без пиротехники публика сразу восприняла песню на «стон»! Но возникли проблемы с записью ее на большой диск. Я предполагал, что, купившие пластинку, будут недоумевать… На фирме грамзаписи мою тревогу не восприняли всерьез, а напрасно… Произошло следующее: те зрители, которые не видели наш трюк на сцене, подумали, что это… брак фирмы «Мелодия», и пачками стали сдавать продукцию в магазин!.. Только после того, как песню увидели, именно УВИДЕЛИ на новогоднем огоньке, публика поняла, что это «прикол» и все успокоились…
В то время популярность Богословского была просто сумасшедшей. И по художественным и по политическим соображениям — он имел колоссальный вес. И, чтобы наша дружба не затухала, мы как-то отправились к нему в гости с тремя бутылками шампанского. Обстановка, нас, конечно, «давила». Все — по «высшему пилотажу» старинное, включая канделябры. В середине комнаты — рояль, на стенах картины Жана Марэ, фото Никиты с Мишелем Леграном. Сам Богословский не выпускал изо рта сигарету. «Чем же вас удивить?» — сказал он и задумался. Потом ушел в соседнюю комнату и вернулся с маленьким тряпичным мешочком. «Ну, это мы знаем, — сказал кто-то, — это смех!» Никита Владимирович включил какую-то кнопку, и из мешочка раздался не смех, а плач… Мы захохотали. Потом: «Сережа, выйди из комнаты, я тебя позову!…» — Серега вышел, а Богословский положил на антоновское кресло какую-то резиновую игрушку-рыбку и прикрыл ковриком. «Заходи, Антоша, садись!» Тот, ничего не подозревая, сел, и на всю комнату раздался его громкий ПУК!.. «А вот это вы знаете?»… — с этими словами он стал ходить около сидящих и трясти авторучкой, словно хотел заставить ручку писать. Оказавшись рядом со Стасом, который пижонисто восседал в белом вязаном свитере, вдруг стряхнул на него крупную кляксу. Стас «прибалдел»: «Никита Владимирович, жена только связала!…» «Сиди, — буркнул Богословский, — сейчас исчезнет…» И на самом деле — минут через двадцать, пятна — как ни бывало! Видимо, какой-то особый состав чернил. После этого, хозяин поведал забавную историю, связанную с этой авторучкой.
«Как-то Марк Фрадкин, мой друг-композитор, попросил меня: «Никита, дай твою хохму с чернилами. Я намедни иду в посольство Германии. Немцы же любят шутки!» — Я ему дал эту авторучку, только заправил… натуральными чернилами…
Начался званый ужин. Все выпили, Ну, и, естественно, надо же отличиться! Марк раскраснелся: «Сейчас я вам хохму покажу!» Вытаскивает авторучку, и с размаху стряхивает кляксу на светло кремовый пиджак посла Германии. Видя его испуганный вид, с заискивающей улыбкой, продолжает: «Щщас ищщезнет, цванцишь минут и… капут!… Ферштейн?» Но, ни через двадцать, ни через тридцать, и ни через час пятно не только не исчезло, а стало еще больше! Фрадкин со страхом трезвел на глазах, и к слову «ферштейн» надо было добавлять… «нихт»… Короче, чтобы замять скандал, Марку пришлось валютой заплатить за испорченный пиджак». После этого он год с Никитой не разговаривал…
Дальше мне хочется рассказать о Богословском от лица рассказчика, так как следующие истории были поведаны его старым другом Оскаром Фельцманом. Их можно читать, как анекдоты, но очень правдивые, потому что их я услышал от разных людей потом не раз…
…37-й год, репрессии. Никто не знал, что может произойти с каждым в любую минуту. НКВД забирал самых лучших неожиданно, без предъявления каких-либо обвинений. После этого, как правило, опечатывали квартиры. Над Богословским решили подшутить. Дождались, когда того не было дома, взяли кусок проволоки, медный пятак, и плоскогубцами сдавили его так, чтобы он стал похож на пломбу…
Никита в прекрасном настроении поднимался по лестнице, насвистывая мотив. Вдруг, увидев торчащий кусок проволоки, похолодел… Ищут!… С какой скоростью он выбежал из подъезда, он уже не помнил. Очнулся в стоге сена… А в Москве его действительно искали! Объявили всесоюзный розыск: пропал известный композитор! Ровно месяц тот скрывался в сарае, пил молочко, которым его поила бабушка в убогой деревне. Выяснив, что это проделки Марка, его закадычного «врага», решил отомстить по-своему.
В то время Фрадкин только что купил наимоднейший автомобиль «Победа» и «по блату» поставил во дворе жестяную коробку-гараж. Ночью, к дому, Никита подогнал автокран, зацепил его тросами, и аккуратно увез эту «коробочку» к нему же, на загородную дачу. Проснувшись утром, Марк первым делом взирал в окно. Обычно железная избушка ласкала его взгляд. По привычке, потянувшись и зевнув, он вдруг остался в той же позе… Рот от ужаса не закрывался… Машина сиротливо стояла у подъезда, а от гаража не осталось даже мятой травы… Рука потянулась к телефону, и через 15 минут милиция составляла протокол. Почему-то первый вопрос стоял: не пил ли он вчера чего-нибудь крепкого. Фрадкин начал орать, что он будет жаловаться, и милиция быстренько начала чесать окрестности. Естественно, заглянув на дачу, и обнаружив гараж там, стоящим, как ни в чем ни бывало, стала заполнять другой протокол. Все кончилось мирным походом к психиатру, но «счет» был все время в пользу Никиты… И он не останавливался.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.