Судьба планеты - [4]

Экран погас.

-- Кому что не ясно? -- усаживаясь за пульт управления и обводя взглядом каждого члена экипажа, спросил Римодал.

-- Мы должны взять с собой на Лоуэ человека?! -- изумилась Лемма, -Но!,,

-- Вот именно... "но"! -- перебил ее Римодал.

Он повернулся в кресле к экрану внешнего обзора, опустил голову и, немного помолчав, продолжил:

-- Несмотря на кажущуюся простоту задания, оно представляется мне чрезвычайно сложным. Здесь действительно возникает несколько "но", как это вполне понятно только что объяснила нам уважаемая Лемма.

Лемма никак не отреагировала на явную иронию, с которой была произнесена последняя фраза Римодала. Она уже была захвачена предстоящим уникальным экспериментом и мысленно прокручивала операцию, которую необходимо осуществить, выполняя задание центра. Между тем, Кэлл, опустив голову на могучую грудь, молча слушал Римодала и, казалось, не проявлял никаких эмоций.

-- Какие же это "но", -- вновь услышала лемма голос командира.

-- Во-первых, нам необходимо выбрать одного индивидуума из более чем пяти миллиардов индивидуумов планеты, -- продолжал чеканить слова Римодал. -- При этом желательно, чтобы человек отличался высоким уровнем интеллекта, а его знания были вполне достаточными, чтобы явиться базой для освоения предложенной ему программы. Ошибка в этом плане оказалась бы серьезной для нас неудачей. Во-вторых, особое значение имеет рассовый вопрос. Для вас не является секретом, что подготовленный и с таким трудом налаженный эксперимент по сосуществованию огромного количества расс, народов и народностей, этнических групп, который проводится на Зее вот уже более двадцати пяти тысяч лет, должен продолжаться при любых обстоятельствах. Но сегодня необходимо решить конкретно: с человеком какой рассы, какого народа мы продолжим работу в звездолете. В-третьих, человек должен попасть в звездолет по собственному желанию. Насилие, как вы слышали, исключается. И, в-четвертых, мы серьезно ограничены во времени. С момента получения сигнала "игрек-эпсилон" до начала выполнения задания не должно пройти более шести часов, независимо от нового задания. В нашем распоряжении осталось пять часов тридцать минут. Прошу высказываться, но как можно короче.

Сложные чувства в эти минуты обрушились на Лемму. Она, конечно, была очень рада, что совсем скоро их корабль устремится назад к далекой и родной Лоуэ. Но эту радость вдруг властно стало заслонять нивесть откуда появившееся чувство тоски, которое все больше заполняло душу, а сердце отзывалось щемящей невосполнимой утраты. Да, перед ней была чудная, удивительная Зея! Голубая Зея!

За несколько лет Лемма неожиданно для себя полюбила эту планету. Такую одинокую в этом уголке Вселенной и такую прекрасную. За время экспедиции Лемме посчастливилось неединожды побывать в различных уголках этого мира, столь богатого неповторимой и доверчивой красотой природы, могучего в своей жизнеутверждающей силе и такого хрупкого перед лицом надвигающейся цивилизации. Но особую, совершенно необъяснимую радость, она всегда испытывала в те минуты, когда удавалось остаться наедине с морем. Именно в нем, в море, Лемма видела символ вечности, свидетеля истории. Ей казалось, что в шуме волн она слышит неукротимый бег времени, поглотивший века и людей. И она слушала его, слушала. Потом бросалась в волны. А море, такое большое, сливалось с небом, солнечный свет дробился в брызгах, и непонятно было, где настоящее солнце -- тысячи светил кружились, сливались и расплывались, не было верха и низа, не было начала и конца. Солнце, море проникали в каждую пору ее тела, переплетались в не1, и она чувствовала, что растворяется, сливается с этим огромным организмом, имя которому -- Жизнь, где перепутаны нервы, кровь, прилив, боль, любовь, свет. В эти мгновения Лемма не различала, бьется ли это ее пульс или волна. И она не могла сдержать свой восторг и кричала, кричала на весь этот сверкающий мир:

-- Я люблю тебя, жизнь! Люблю, люблю, люблю тебя, Зея!

"О, как несправедливо было бы бросить такую красавицу на произвол судьбы", подумала Лемма, очнувшись от грез.

Ей казалось, что если они улетят, не предприняв чего-то важного, то может произойти нечто ужасное и непоправимое, и в этом будет виновата прежде всего она.

Лемма прекрасно знала древнюю и настоящую историю Зеи. Память навсегда запечатлела в сознании картины той далекой, тысячелетней давности эпохи, когда все начиналось, и когда чуть было все не погибло.

Ровно тринадцать тысяч пятьсот двадцать восемь лет назад на Зее произошла катастрофа, следствием которой явилась гибель уже довольно развитой цивилизации. Как ни пытались ее далекие и неутомимые предки помочь людям, предупреждая их о грозящей опасности, последствия катастрофы оказались непредсказуемы. Взрыв Фаэтона (такое название дали этой соседней планете люди) произошел неожиданно быстро. Лоуэтяне тогда не были еще способны предсказать точное время грядущей беды, хотя хорошо знали, что она неминуема. Те, кто пытался спасти хотя бы часть людей, погибли сами. Одни не успели стартовать на еще далеко несовершенных звездолетах, другие были уничтожены лавиной астероидов, образовавшихся в результате взрыва. Беспорядочно и стремительно разлетавшиеся в разные стороны куски планеты безжалостно уничтожили все на своем пути. Многие из них, не успев сгореть в атмосфере, падали на Зею громадными глыбами, причиняя ей величайшие разрушения. Поистине, гибель из бездны.