Судьба ликвидатора - [8]

Капитан отвернул лицо в сторону. Богдан увидел, как на его щеках резко заиграли желваки. Дав возможность ему успокоиться, Богдан все же набрался храбрости и спросил:

— А что с моими родными, с моей сестрой?

— С ними все в порядке. — Улыбнулся Ситниковский, приходя в себя и, поняв подтекст заданного вопроса, добавил. — Все живы, здоровы, и, как прежде, дома. Мы их даже не допрашивали.

Богдан сделал облегченный вздох, в этой ситуации его больше всего волновала судьба сестры Марички, чем его собственная. Ведь она фактически была членом подпольной группы, которую разгромили, благодаря его непосредственному участию. Но не только это волновало его в тот момент, он долго не решался задать свой главный вопрос. После не большой паузы, он все же спросил:

— А что теперь будет со мной? Как я понимаю, после такого продолжительного отсутствия, вернуться в институт мне уже не суждено?

— Ты правильно понимаешь, Богдан. — Ситниковский подошел к окну и стал спокойно поливать из лейки стоявшие на подоконнике цветы. — Но это не значит, что ты нам больше не нужен.

— Я опять должен куда-то внедриться и что-то узнать? — с напряжением в голосе спросил Сташинский. — Но как у меня это получится, если пути к прежней жизни у меня оказались отрезанными.

Ситниковский повернулся к нему лицом и спокойно улыбнулся.

— Я никогда не сомневался, что ты очень смышленый парень. — Он вернулся к столу и достал из кармана пачку «Казбека». — Я предлагаю тебе, не просто что-то узнать, а поучаствовать в сложных чекистских операциях по ликвидации бандформирований националистического подполья.

Это предложение вызвало у Богдана нескрываемый интерес. Юношеский романтизм в нем еще не угас, поэтому ему не на шутку захотелось испытать себя в погонях, схватках с бандитами, стрельбой и всем тем, что он когда-то видел в кино, но не успел попробовать в реальной жизни. Тем более, что, побывав в отряде УПА, он не испытал к националистам никакого сочувствия или понимания. Наоборот, там он столкнулся с тем, что боевики с особым упоением рассказывали друг другу о том, как расправлялись с безоружными колхозниками и какие изысканные пытки придумывали, издеваясь над ними. При этом, они особо смаковали эпизоды, повествуя друг друга о страшных муках своих жертв. Слышать об этом Богдану было крайне не приятно и даже жутко.

— С большим удовольствием, Иван Андреевич. — Впервые за весь разговор улыбнулся Богдан. — Что от меня требуется.

— Пока ничего. — Капитан зажег спичкой папиросу, и, сделав несколько затяжек подряд, продолжил, — Для начала, ты должен забыть свою фамилию, отныне ты не Сташинский, а Морозов. Извини, но так нужно.

Не дожидаясь реакции Богдана, он вытащил из портфеля новенький паспорт и протянул его парню.

— Дальше, я познакомлю тебя с твоим будущим куратором, который будет тебя готовить для участия в мероприятиях. Тебе придется пройти под его руководством курс боевой подготовки, и только потом тебя определят в спецгруппу.

— А что за спецгруппа? — с интересом спросил Богдан, рассматривая свой новенький паспорт.

— В нашей системе сейчас используют группы, для выведывания дислокации отдельных отрядов УПА, а также лиц из числа местного населения, оказывающих им содействие. Группы достаточно надежные, хотя и состоят из бывших бандеровцев, которые в разное время и по разным причинам перешли на нашу сторону. В каждой группе есть один-два штатных сотрудника МГБ для контроля и координации действий. Так что, скучно не будет.

— А как же наше общение? Мы еще увидимся? — спросил Богдан.

— К сожалению, нет. — Ответил Ситниковский с грустью в глазах. — В нашей системе, каждый занимается своим делом. Я вернусь к студентам, а тебя ждет долгая интересная жизнь, хотя и очень опасная.

ГЛАВА 4

Только к концу лета 1951 года Богдан попал в отряд особого назначения МГБ. За плечами остались изнурительные месяцы боевой подготовки в специальном лагере, где он вместе с новыми товарищами постигал азы подрывного дела, рукопашного боя и стрельбы из различных видов оружия. Это было интересно и увлекательно, однако, особую трудность составляла для него специальная подготовка, в ходе которой изучалась тактика действий отрядов, их идеология, задачи и приоритеты. В памяти нужно было держать множество фамилий и кличек бандеровцев и самое главное, нужно было запоминать, с какими событиями эти фамилии были связаны. Для Сташинского, который ранее не имел отношения к подполью, это вызвало серьезные трудности. Но он старался и, как в институте зубрил формулы, также старался запоминать наизусть всю ту информацию, которую давали ему инструкторы и преподаватели. В группу входило шесть человек, в основном это были бывшие бойцы УПА, перевербованные органами госбезопасности, а также кадровые военные, которые успешно зарекомендовали себя в борьбе с бандформированиями в частях Советской Армии и НКВД. В связи с этим, членам группы категорически запрещалось рассказывать друг другу что-либо о себе, дабы не провоцировать внутренний конфликт. Поэтому, общаясь между собой, они обращались исключительно по вымышленным именам или кличкам. Невзирая на возраст, Сташинский среди них заметно отличался способностью принимать правильные решения, видимо сказывалась его склонность к математике, которую он ранее изучал в институте. После сдачи последнего зачета его вызвал к себе руководитель курса подготовки.