Судьба ликвидатора - [18]

Поужинав в ближайшем кафе, он вернулся в отель. Оставшись один в номере, Богдан ради любопытства по диагонали просмотрел выписки из статей Ребета:

«… Украинский народ, будучи в Восточной Европе народом с самой древней земледельческой культурой, имеет основания стать образцом политической культуры для всего сообщества и вместо тирании, которую столетиями на Востоке насаждала российская (белая и красная) империя, показать пример современного демократического государства, где свобода и достоинство человека не пустой звук». — Следующая выписка гласила: «В 1941 году С. Бандера по непонятным причинам не принял активного участия в построении украинской самостоятельной жизни и в революционной борьбе на Украине, а послал туда из эмиграции, так сказать, только свое имя… Сам С. Бандера не пошел с походными группами на Украину, оставаясь в эмигрантском подполье в самый ответственный момент, когда решался вопрос отношения ОУН к гитлеровской политике. Он пошел на переговоры с представителями нацистской власти. Фактически добровольно отдался в руки гестапо…»

«Да ну их к черту! — Сташинский скомкал листочки, оставленные Сергеем и бросил их в саквояж. — Пусть они между собой хоть до смерти перегрызутся. Мне-то что с того…».

* * *

Следующее утро порадовало Богдан ясным небом и теплыми солнечными лучами. Сидеть в такой день в душном гостиничном номере у него желания не было. Выйдя из отеля, он прошел к скверу, расположенному возле издательства. Он присел на свободную скамейку под раскидистым каштаном и, развернув газету, стал всматриваться в лица всех, кто появлялся на пороге здания. В течение дня, он несколько раз менял места наблюдения, но так и не увидел никого, кто бы хоть приблизительно подходил под те внешние описания объекта, которые он получил от своего руководства. В итоге, первые два дня, проведенные Сташинским в Мюнхене, в конечном счете, так и не увенчались успехом.

На третий день, проснувшись, Богдан без промедления сел возле окна гостиничного номера и, не отрывая взгляда от дверей дома, расположенного на противоположной стороне улицы, стал рассматривать всех прохожих, приближающихся к зданию. Около 8 часов утра, из-за угла дома вышел среднего роста мужчина, в сером костюме, круглых очках в роговой оправе и черном берете. Увидев его, Богдан вытащил из саквояжа маленький театральный бинокль, чтобы более детально рассмотреть внешность мужчины. Человек быстрой походкой прошел к издательству и уверенной поступью вошел внутрь. Сомнений не было, это был Лев Ребет. Держа в руках бинокль, Богдан почувствовал, как его ладони вмиг стали влажными, а дыхание участилось, как будто он только что пробежал стометровку. Подобные ощущения он испытывал последний раз на Западной Украине, когда работал в составе спецгруппы МГБ. Настроение от этого у него заметно стало меняться в лучшую сторону. Он вновь почувствовал себя охотником, выслеживающим свою жертву.

Сташинский быстро оделся, стараясь не упускать из виду вход в здание. Он стоял возле окна, опасаясь отлучиться даже на секунду, чтобы не пропустить момент выхода Ребета из здания. Он был настолько возбужден, что не заметил, как пролетели 4 часа ожидания, пока объект его наблюдения вновь не появился на пороге издательства. Тот без промедления завернул за угол дома и скрылся из виду. На этот раз, Богдан выскочил из номера, и, бросив на ходу ключи удивленному администратору, почти бегом поспешил вслед за удаляющимся Ребетом. Догнать его оказалось делом не простым. Невзирая на возраст и заметную хромоту, профессор оказался очень энергичным человеком и двигался достаточно быстро. Богдану пришлось несколько раз переходить на бег, чтобы сократить дистанцию. На него обращали внимание прохожие, но Сташинского это не волновало. В свою очередь, Ребет был уверен в своей безопасности и, давно отказавшись от личной охраны, любил ходить пешком по старинным улочкам города. Прожив более десяти лет в Германии, он чувствовал себя в этой стране спокойно и свободно, поэтому не утруждал себя лишний раз оглядываться назад во время своих прогулок.

Сократив дистанцию до пятидесяти метров, Богдан перебежал на противоположную сторону улицу, и, перейдя на шаг, пошел следом за Ребетом, стараясь не упускать его из виду. Так, следуя за ним по городу, они дошли до заграничного офиса ОУН.

Два последующих дня Богдан не упускал из виду свою жертву, сопровождая его по городу. Он следовал за ним везде, однажды, после обеда даже сел вместе с ним в трамвай. Толпа прижала его к объекту настолько близко, что он мог спокойно различить его черты лица до мелочей.

Богдан смотрел на этого уже не молодого человека, с блуждающей улыбкой на лице и пытался понять, как человек с такой интеллигентной внешностью, добрыми глазами и мягкой улыбкой, может быть врагом для его народа. Именно так он рассуждал тогда, стоя в вагоне трамвая. Вдруг, неожиданно Ребет повернулся лицом к Богдану, видимо, он почувствовал на себе взгляд незнакомого молодого человека. Сташинский резко надвинул на глаза шляпу и на ближайшей остановке вышел из трамвая, опасаясь, что тот сможет запомнить его внешность.