Судьба ликвидатора - [15]

— Как Вас зовут? — наконец, спросил он, вспомнив, что они так и не успели познакомиться.

— Инге, — смущенно ответила девушка. — Инге Поль. А Вас?

Богдан на секунду запнулся, чуть не назвав свое настоящее имя.

— Йозеф. Йозеф Леман.

— Вы поляк? — удивилась Инге нехарактерному для немцев имени.

— Не совсем. — Усмехнулся мужчина и продолжил, увидев недоумение во взгляде девушки. — Моя мама была полька, а отец немец. Но большую часть жизни я все же прожил в Польше.

— Почему была? — переспросила Инге и двумя руками ухватилась за локоть Богдана.

— Она погибла, — тяжело вздохнув, ответил он. — Давно. Еще во время войны, а отец еще раньше.

Лицо девушки стало грустным, она всем телом прижалась к Богдану, а дальше, до самого кафе они прогуливались молча, каждый, думая о своем. Инге не хотелось продолжать неприятный для Йозефа разговор. А ему не хотелось врать девушке, рассказывая ей свою легенду.

Через двадцать минут они уже сидели за столиком в кафе. Богдан заказал себе жареные сосиски с пивом, а Инге говяжьи рулетики с начинкой.

— А Ваши родители живы? — вернулся к прежнему разговору Богдан.

— Да, мой отец владеет небольшой автомастерской в Дольгове, это недалеко от Берлина.

— Я знаю этот городок. Однажды бывал там. — Улыбнулся молодой человек, — А Вы как здесь оказались?

— А я работаю парикмахером Западном секторе Берлина. — Ответила Инге, не отрываясь от процесса поглощения еды. Она ела с такой жадностью, что Богдан невольно улыбнулся.

— А почему именно там?

— Там платят больше, чем в восточной части Берлина, зато здесь можно квартиру снять дешевле. Вот так и живу.

— А вы не пытались куда-нибудь поступить учиться. — Продолжал атаковать ее вопросами Богдан.

— А зачем? — вопросом на вопрос ответила Инге. — Мне не интересны науки, а книги вообще раздражают. Я выросла в патриархальной семье, где основными ценностями для немецкой женщины всегда были, есть и будут дети, кухня и церковь. Моя мама за всю свою жизнь нигде не училась и не работала и, тем не менее, всю жизнь прожила с отцом в любви и согласии.

— А ты работаешь или учишься? — не переставая жевать, спросила она, перейдя в общении на «ты».

— Я работаю в немецком торговом представительстве. — С гордостью ответил Богдан.

— О-о! — восторженно протянула Инге, на минуту оторвавшись от еды, — Так, ты дипломат?

— Нет. Я всего лишь обычный переводчик с польского языка. — Засмеялся Сташинский и отодвинул от себя тарелку.

Он с интересом смотрел на девушку и удивлялся самому себе. Инге была полным его антиподом. Внешне она казалась малопривлекательной и даже неопрятной, ее манеры оставляли желать лучшего, а интеллект с трудом дотягивал до среднего. И, тем не менее, его безудержно к ней тянуло. Это было какое-то наваждение, которому Богдан не мог дать логического объяснения.

Они просидели в кафе до самого его закрытия, потеряв счет времени. Богдану никак не хотелось отпускать девушку от себя. В его сердце впервые проснулась любовь и он никак не мог насладиться этим новым чувством. Лишь далеко за полночь Богдан все же проводил девушку домой, а сам почти до самого утра не мог уснуть, находясь под неизгладимым впечатлением минувшего вечера.

ГЛАВА 7

Утром Богдан проснулся в хорошем настроении. Он настраивал себя на очередное свидание с Инге и чуть не забыл о том, что в обед должен встретиться со своим куратором, кадровым сотрудником КГБ. Обычно их встречи носили кратковременный характер, где-нибудь в парке или кафе, но в этот раз Сташинскому было рекомендовано прибыть на конспиративную квартиру. Сделав несколько кругов по узким улочкам Карлхорста — пригорода Берлина и, убедившись, что за ним нет наблюдения, Богдан вошел в уже знакомый дом, где его уже ждали.

* * *

Старший лейтенант Сергей Александрович Демон был непосредственным куратором Богдана с самого первого дня его пребывания в Германии. Это был относительно молодой человек, по возрасту немногим старше своего подопечного, но в отличие от Богдана проживал под своим именем. Он был высок, подтянут, спортивного телосложения с голубыми глазами и, начинающими редеть, русыми волосами. Внешне, он очень напоминал типичного немца, что само по себе было ценно в условия пребывания в Германии. Именно от него Сташинский получал задания и только ему докладывал о результатах их выполнения.

Демон сидел в кресле возле журнального столика, на котором находились две фарфоровые чашки и вазочка с печеньем.

— Добрый день, Йозеф, — обратился он к Богдану и, взглянув на часы, добавил, — Вы как всегда пунктуальны.

— Это не удивительно. Я же немец, а у нас это в крови. — Не скрывая иронии, усмехнулся Богдан и вошел в квартиру.

— Чай или кофе? — спросил куратор, предлагая агенту присесть за столик.

— Не беспокойтесь, Сергей Александрович. Пока я не убедился, что за мной нет хвоста, я дважды пил кофе в кафе. — Богдан уселся в кресло и, посмотрев на коллегу, спросил, — Что-то случилось?

— С чего вы взяли? — поднял на него удивленные глаза старший лейтенант, наливая себе чай в чашку.

— Если Вы меня вызвали на конспиративную квартиру, значит, разговор предстоит долгий. Иначе, наше общение ограничилось бы встречей где-нибудь в сквере.